Мгновения

— Спасибо, век не забуду, как выручил ты меня! Видать, пронюхали эти гады, что получка сегодня у нас, подстерегли. А у меня жена больная и двое малых детей.

…В магазине «Восточные сладости» на углу Арбата и Спасопесковского переулка с утра до вечера толпится народ. Случалось иногда наведываться сюда и Ивану Никитовичу: уж очень радовалась Тамара Сергеевна коробочке рахат-лукума или пакетику халвы. Вот и в тот день стоял он, как обычно, в длинной очереди. До прилавка было еще не близко, когда внимание Липатова привлекла странная пара. В отличие от всех остальных покупателей, мужчину в фетровой шляпе и женщину в вязаной шапочке явно не интересовали восточные сладости.

Они отошли в укромный уголок за кассой и оживленно о чем-то разговаривали. Вот женщина задала какой-то вопрос… Мужчина показал растопыренную пятерню. Глаза собеседницы испуганно округлились, она отрицательно покачала головой. Тогда мужчина стал что-то быстро и горячо доказывать. Воровато оглянувшись по сторонам, расстегнул пальто и показал из-под полы небольшой кусочек ткани. Пряча отрез, быстро запахнул пальто, но застегнуть на все пуговицы уже не успел — рука милиционера легла на его плечо:

— Сержант Липатов, восьмое отделение милиции. Прошу предъявить документы.

— Не понимаю… с какой стати? Что я такого сделал? Нет у меня при себе документов — дома оставил.

— Где проживаете?

— Да в чем дело, товарищ сержант? Ну, из Подмосковья я, живу в Апрелевке.

— А что у вас под пальто?

— Понимаете, жене купил на платье, а ей не понравилось. Хочу вот продать. Что ж деньгам-то пропадать?

— Сколько он запросил у вас? — обращается Липатов к женщине.

— Пятьсот рублей.

— А за сколько вы покупали?

Мужчина молчит.

— Все ясно. В государственном магазине красная цена этому отрезу — не больше сотни.

— Моя вещь, сколько хочу, столько и запрашиваю!

— И наживаете на сотне четыреста рублей? Пользуетесь временными трудностями с промтоварами? Пройдемте в отделение, там разберемся.

Пока шли по Плотникову переулку, обладатель фетровой шляпы юлил, забегал то с одной стороны, то с другой, канючил:

— Товарищ сержант! Отпустите, ей-богу, не спекулянт я! Ну, пожадничал — это правда. Так ведь с кем греха не бывает? Зарплата маленькая, а жить-то надо. Больше никогда не буду, честное слово.

Тут Иван Никитович даже сплюнул:

— Тьфу! И поворачивается же язык слова такие произносить — «честное слово»! Да не мельтешите вы перед глазами, «честный» человек. Следуйте слева, рядом со мной.

Прошли еще несколько десятков шагов, и Липатов почувствовал легкое, но вполне ощутимое прикосновение к левому бедру… Виду не показал. А «честный» человек между тем снова подал елейный голосок:

— Мы — труженики и вы — труженики… А много ли вы у себя в милиции зарабатываете? Детишкам на молочишко — и то, небось, не хватает. Другое дело — счастливый случай какой, или, например, сделал добро человеку, а тот тебя отблагодарил… Хорошо отблагодарил! Сделай добро, сержант, отпусти, а? Не пожалеешь!

Ничего не ответил Иван Никитович, только стиснул зубы так, что желваки на скулах заиграли, да прибавил шагу.

В отделении дежурил старший лейтенант Кулаков. Липатов доложил:

— Задержал этого гражданина в магазине «Восточные сладости» — пытался по спекулятивной цене продать отрез материи. Документов при себе не имеет. И вот что еще, Кулаков, срочно требуются понятые: нужно проверить, что он по дороге сунул мне в левый карман шинели.

Когда старший лейтенант в присутствии понятых извлек толстую пачку сторублевок, сказал сержант задержанному:

— Ну вот, теперь все видят, какой ты труженик и честный человек.

Глядя на него ненавидящими глазами, спекулянт злобно процедил:

— Житья от вас не стало, лягаши проклятые…

— Значит, не зря хлеб едим, тысячам людей жизнь облегчаем, — спокойно, с достоинством ответил тогда Иван Никитович.

…В восьмое отделение все чаще стали поступать сигналы: в микрорайоне Киевского вокзала орудует шайка аферистов. Их жертвами, как правило, становились приезжие. Поживет в столице недельку-другую такой командированный с Винничины или из Молдавии, — смотришь, поиздержался. Срочно нужны деньги. Вот и приходится продавать какую-то вещь, порою даже очень стоящую. В комиссионный магазин не пойдешь — слишком долго ждать. В скупочном, конечно, заплатят сразу, но по какой цене? А тут подворачивается — «случайно», разумеется — человек, готовый и в цене не обидеть, и деньги, как говорится, на бочку выложить.

И человек-то по виду солидный да обходительный, и все купюры при тебе дважды или трижды пересчитает — чтоб без обману, по чести, по совести… Но едва растворится «благодетель» с купленной вещью в густой привокзальной толпе, глядь — в руках незадачливого продавца — самая обыкновенная «кукла»: пачка аккуратно нарезанных листков бумаги, лишь сверху и снизу прикрытых настоящими банкнотами. «Почерк» всех подобных сделок был один и тот же, но вот внешний вид «покупателя» потерпевшие описывали по-разному.

— Какой напрашивается вывод? — задал подчиненным вопрос начальник отделения.

— Разрешите, товарищ подполковник?

— Выкладывайте, Липатов.