Мгновения жизни отца народа

объяснить людям, почему это сделано, исходя из каких новых явлений. И мы

объясняли людям, какие внешние и внутренние условия в нашей стране, идущей к Коммунизму, требовали, сосредотачивать власть не в руках

«коммуны», а в руках немногих – в руках партии. Мы объясняли, почему

недовнедрили Конституцию в жизнь.

Но в теории необходима ортодоксальность как верность

принципам. А там, где речь идет о принципах, надо быть неуступчивым и

требовательным до последней степени. Пойми, этот принцип – то, что мы

строим Коммунизм, - это наша идея, это то, во имя чего мы живем. Главное в

жизни — идея. Когда нет идеи, то нет цели движения; когда нет цели —

неизвестно, вокруг чего следует сконцентрировать волю. Лиши нас идеи, и

как движущая сила, как концентратор воли людей, мы, коммунисты, умрем.

Мы станем паразитами на шее народа.

- Да, товарищ Сталин, теперь понял, - ответил Хрущев, широко и

искренне улыбаясь. - Я же человек простой, до меня такие теоретические

тонкости не сразу доходят

Сталин отвернулся и взгляд Хрущева немедленно стал злобным, а

в голове его промелькнуло: «Да ты, Хозяин, или дурак, или враг! Мы тебя на

вершину вознесли, ты нашим потом и кровью в своих руках всю власть

собрал, а нас и последней власти хочешь лишить?!» Злобный взгляд Хрущева

425

на Сталина с удивлением отметил сидящий напротив Берия, но не успел его

оценить, поскольку началось обсуждение.

- Я не понял, - вступил в спор Молотов, - То, что ты, Коба, сказал, я понял, я не понял, чем провинилась партия как таковая? Не бюрократия

партии, тут ты во многом справедлив, а рядовые коммунисты? Половина

довоенного состава партии погибла на фронтах, а мы возьмем и объявим, что

они теперь никто – рядовые пропагандистского фронта.

- А почему бы и не быть рядовым, чем это позорно? – спросил

Берия. – Тем более, что партию никто не бросает на произвол судьбы и у нее

будут все необходимые средства для пропагандистской борьбы – все

средства массовой пропаганды. Кроме того, партия будет встроена в систему

советской власти. Простите за сравнение, но оно в данном случае

правомерно, будет встроена, как православная церковь была встроена в

Российскую империю.

- Ну и чем православная церковь кончила? – вмешался

Ворошилов. – Попы, вместо того, чтобы нести в народ слово божье, занялись

стяжательством, в результате в ходе революции и Гражданской войны для

нас, большевиков, эсэры или меньшевики были страшнее, нежели попы – те

вообще никакого влияния на народ не оказывали – народ в своей массе

мигом стал атеистами.

- Ну, если наша партия станет, как попы православной церкви, то, значит туда нам и дорога – на свалку истории! Но так в этом и заключается

наша задача – задача ЦК, - перестроить работу партии так, чтобы она

постоянно сохраняла власть в умах людей, - горячился Берия.

- Это пустые слова, - вмешался Маленков. – Попробуй оказать

влияние на людей, если будет объявлено, что партия уходит от власти. Кто

поймет то, что только что сказал товарищ Сталин? Один из тысячи, даже

среди коммунистов. А остальные привыкли верить – они не думают. Как

только мы будем дискредитированы лишением нас власти, то говори, не

говори – толку не будет. Нас просто слушать никто не будет – будут слушать

любых болтунов, которые будут немедленно обещать народу какие-нибудь

блага. И именно им будут верить. Что, ты не знаешь, как западная

пропаганда оболванивает народ?

- Я хочу снова вернуться к началу разговора и сказать о вещах, которые товарищ Сталин не затронул в своем выступлении, - уже спокойно

начал Берия. – Пока у нас в стране партийные комитеты всех уровней

сохраняют государственную власть, у нас, по сути, самая худшая ситуация с

точки зрения управления. Это двоевластие, при котором не найдешь

виноватых в упущениях – это узаконенная безответственность управленцев и

начальников.

Да, раньше, до войны, когда нас, коммунистов, не признавали или

признавали через силу, тогда плохое управление страной нашей партией

привело бы к потере нами власти, а потеря власти - к смерти всего

партийного аппарата нашей партии. Да, тогда этот страх смерти

426

стимулировало партаппарат вникать во все дела на вверенном тебе участке

работы – это стимулировало его учится делу. Да и то, как мы знаем, даже

тогда эта угроза была стимулом далеко не для всех, а массу партийных

бюрократов надо было и подгонять, и с работы гнать. Но после войны и эта

угроза исчезла навсегда - мир нас вынужден принять на равных со всеми

основаниях, мы учредители и постоянные члены ООН, коммунистом быть

уже безопасно. Так зачем нынешним молодым партаппаратчикам учиться, зачем им лишняя работа? Они останутся дураками.

И другая сторона этого вопроса. Ведь некомпетентность может