Мгновения жизни отца народа

выяснить, почему она сама не предупредила Жданова об инфаркте, и кому

еще из руководителей, кроме Власика, сообщала о неправильном лечении.

- Это ни в коем случае нельзя допустить, нужно запретить

следователям ее допрашивать! – в словах Хрущёва явственно

прослушивалась тревога.

Однако Игнатьев напомнил очень раздраженно.

- Министр Абакумов уже запрещал следователю Рюмину

допрашивать подозреваемого Этингера, потом следователь Рюмин истер об

министра Абакумова не одну резиновую палку. Тут нужно какое-то

политическое решение.

- Валите все на жидов!

- Как?! После признания Власика и лечащих врачей, всем стало

ясно, что в деле о смерти Жданова нет ни одного еврея, а у нас уже и так все

Лефортово забито евреями, а они еще и друг на друга показывают разную

чепуху… Нам уже и арестовывать некуда, и толку от этих арестов никакого

нет. И следователи, и надзирающие прокуроры начинают это понимать.

Следствие невозможно удержать – оно помимо моей воли разворачивается

туда…, - запнулся, - туда, куда нам не надо.

Хрущев задумался.

- Готовь немедленно представление Тимашук к награждению…, -

на секунду задумался, - Орденом Ленина за помощь, оказанную советскому

правительству в разоблачении подлых еврейских врачей-убийц товарища

Жданова. И немедленно неси это представление мне! Парализуем

следователей тем, что сделаем из нее общесоюзную героиню.

- Но в деле Жданова нет врачей-евреев!

- А ты дополнительно арестуй каких-нибудь подозрительных из

тех, на кого сидящие в Лефортово жиды показывают, и никто ничего не

поймет. И еще! У нас есть агентура в Израиле?

- Конечно!

Хрущев какое-то время колебался.

- Надо как-то стороной, но побыстрее, дать кому-либо из

надежных наших агентов приказ напасть на советских дипломатов в Израиле.

Обещай агенту, что попросит. Надо сделать вид, что тамошние евреи

поддерживают своих арестованных агентов у нас.

- Но это невозможно! – запаниковал Игнатьев.

- В нашем положении ничего невозможного быть не может! Либо

мы сделаем невозможное, либо сдохнем, как собаки! Действуй!

И ничего не бойся! Я переговорил уже со многими секретарями

республик и обкомов... и некоторыми членами Президиума. Все ошарашены

новым уставом и попыткой Сталина уйти от руководства партией и

руководить только Правительством. Все бояться, что если, - подчеркнул

голосом, - в ближайшее время ничего не произойдет, то большевистская

боевая партия превратиться из правящей партии в какой-то профсоюз…

5 января 1953 года,

440

США, Вашингтон, предвыборный штаб Эйзенхауэра, поздний вечер.

В приемной секретарь кандидата в президенты США Дуайта

Эйзенхауэра разговаривает по телефону.

- Нет, сэр, мне очень жаль, но сейчас я не могу соединить вас по

телефону с Айком… Мистер Эйзенхауэр занят. …У него Даллес. …Да, заместитель директора ЦРУ. …Позвоните позже, сэр.

В кабинете Эйзенхауэр ставит Даллесу задачу.

- Аллен, после мой инаугурации ты станешь директором ЦРУ, но

мне надо, чтобы ты сейчас же занялся очень тяжелой проблемой…, -

Эйзенхауэр замолчал.

- Я в вашем распоряжении, сэр, - подбодрил его Даллес.

- Нам одним ударом необходимо разрешить две жизненно важные

для Штатов задачи. Первую… Аллен, то, что я тебе скажу, ты не имеешь

права говорить вообще никому и никогда. Вообще-то, я даже тебе не имею

право это рассказать.

- Я понял сэр, - насторожился Даллес.

- Мы полностью подчинили себе ФРГ. Понимаешь, Аллен, хватит

США терять своих ребят в этих войнах в Европе. Нам нужно прямо в Европе

иметь надежное пушечное мясо. А лучшего пушечного мяса, чем немцы, трудно найти.

- Это понятно. Русское мясо нам не доступно.

- Да. Канцлер Германии Аденауэр подписал с нами, так

называемый, «Канцлеракт», по которому США будет определять, кому быть

канцлером в Германии…

- Сэр, но ведь это же чепуха! – довольно грубо удивился Даллес. -

Они как подписали, так и откажутся.

- Это понятно, - отмахнулся Эйзенхауэр. - Но они передают под

наш контроль прессу и образование ФРГ. При нашей прессе в Германии они

не откажутся, поскольку их не изберут канцлерами. Но для получения

негласного, но всеобъемлющего контроля над немецкой прессой, причем, так, чтобы никто не догадался, что это наша пресса, а не немецкая, нужно

еще несколько лет. А Сталин нам этого времени не дает, подняв вопрос об

объединении Германии. Если СССР не заткнется с этим своим предложением

хотя бы на несколько лет, мы не устоим. В ФРГ еще достаточно свободных

немецких журналистов и издателей, а объединение Германии на русских

условиях для немцев очень соблазнительно. Это один вопрос.

Второй. Я только что вернулся из Кореи и теперь мне ясно, почему

Трумэн отказался баллотироваться на второй срок. Корейцы закрепились у