Мгновения жизни отца народа

с польскими офицерами сложнее - они ведь имеют право в плену не работать.

Сначала держали их в домах отдыха и на частных квартирах, теперь

пытаемся переоборудовать эти дома отдыха под лагеря. Но это дело идет

плохо, товарищ Молотов нам даже колючей проволоки не выделил.

- Не правда! – резко отреагировал Молотов. - Я почти всю колючую

проволоку отдал вам – пограничникам НКВД.

- Но пограничники этой проволокой обустраивают новую границу, а не

лагеря для военнопленных!

- Экономьте! – Молотов был непреклонен.

- Как экономить? – не собирался сдаваться Берия. - Границу сжать или

в границе дыру оставить?

- Прекратите! – Сталина раздражала эта перебранка. - Сколько у нас

этих пленных офицеров.

- Тысяч пятнадцать, - ответил Берия, - Мы их до сих пор пересчитать не

можем из-за того, что они расселены, где попало.

- А какие у них настроения, готовы ли они драться за освобождение

Польши от немцев? – поинтересовался Сталин.

- Мы с самого начала ведем с ними работу - пытаемся вызвать у них

желание вступить в польскую армию, которую мы сформируем, чтобы эта

польская армия вместе с Красной Армией воевала в будущей войне с

немцами, - сообщил Берия. - Успехи этой работы у нас крайне небольшие.

Едва ли мы имеем несколько сот лояльно настроенных к СССР польских

офицеров. Остальные же настроены к нам крайне злобно, вызывающе

злобно. Более того, узнав, что кто-то из офицеров согласен с нами

сотрудничать, остальные офицеры лагеря этому офицеру устраивают

невыносимую жизнь обструкцией, откровенным издевательством.

- Не может нам шляхта простить то, что мы вошли в Польшу? –

поинтересовался Молотов.

- Формально – да, но по существу, думаю, дело не только и не столько

в этом, а в том, что они опущенные офицеры.

- Что ты имеешь в виду? – теперь уже поинтересовался и Ворошилов.

- Они же уже струсили воевать с немцами в сентябре, и теперь мечтают

просидеть в плену до конца войны, - пояснил Берия. - А получается, что мы

их снова зовем на войну. А они войны боятся. И понимают, что мы будем в

армию Польши отбирать только тех, кто лоялен к СССР, ведь этой будущей

145

польской армии предстоит воевать вместе с Красной Армией. И поэтому они

демонстративно высказывают свою ненависть к СССР, чтобы мы их снова не

послали на войну с немцами. Своей ненавистью к нам они прикрывают свою

трусость. Трусость изобретательна.

- Может ты и прав, - задумчиво согласился Сталин. - Но получается

несправедливо. Честные офицеры находятся в таких же и даже худших

условиях, чем трусливые. Их надо разделить. Офицер, отказывающийся

освобождать свою родину, это преступник. Давайте этим преступникам

дадим Особым совещанием по 3 – 5 – 8 лет лагерей (в зависимости от их

злобности к СССР), и пусть зарабатывают на свой хлеб в лагерях для

преступников. А честных офицеров оставим в лагерях для военнопленных, как материал для создания у нас польских войск.

- Но нам, для представления дел польских офицеров на Особое

совещание, требуется провести следственную работу в лагерях с ними. Так

сказать, отделить чистых от нечистых, - напомнил Берия.

- Ну, так проводите, только побыстрее. Пусть эти трусливые дармоеды

до конца войны не в лагере военнопленных отдыхают, а помашут лопатой в

лагерях для преступников. Может о чести вспомнят. Потом дадите записку в

Политбюро с их количеством и предложениями по составу Особого

совещания. Срок до марта вас устроит?

- Попробуем успеть, - пообещал Берия.

- Кстати, товарищ Берия, а как обстоят дела с финскими пленными? –

вспомнил Сталин.

- Лагерь для них подготовлен, но пленных очень мало.

Сталин вздохнул.

- М-да… В войне с Финляндией многое идет не так, как мы

предполагали.

Сталин при этом как бы и не смотрел в сторону Ворошилова, но

Ворошилов от этих слов опустил голову.

2 декабря 1939 года,

Карельский перешеек, 7-я армия,

вторая половина дня

Дорога в заснеженном лесу, вдали на дороге горели три легковых

автомобиля, из леса вокруг был слышен треск выстрелов, на дороге стоял

Мехлис с адъютантом и несколько командиров, к ним подбежал командир

батальона.

- Товарищ армейский комиссар, мы окружены, осталась грузовая

машина, на которой можно проскочить не по дороге, а по льду озера, уезжайте!

- Капитан, вы сума сошли! – несколько удивлённо ответил Мехлис. -

Как я, комиссар Красной Армии, брошу красноармейцев в бою?! Дайте

приказ посадить в машину тяжелораненных, и оправляйте её!

- Да вы же в плен попадете!

Мехлис жестко посмотрел на комбата.

146

- Не попаду, исполняете приказ!

Комбат дает распоряжение одному из командиров, тот убегает

исполнять, Мехлис спрашивает.

- Где нам нужно пробиться к своим? – увидев, что комбат тянется к

полевой сумке, чтобы достать карту. - К черту карту, мы на местности!