Мгновенная карма

Но сейчас я чувствую их искренний интерес, который наблюдала и в толпе людей на пляже. Сталкиваясь нос к носу с несчастным существом, поневоле становишься вовлеченным в его судьбу. И появляется желание помочь.

Я хочу помочь. Больше всего на свете хочу помочь этому бедному животному в багажнике машины Ари.

Ари осмеливается превысить скорость на пять миль в час, что для нее практически драг-рейсинг[49]. До Центра уже рукой подать, но кажется, что нам понадобится месяц, чтобы добраться туда. Сердце подкатывает к горлу. Морской лев молчит, и это молчание хуже всякой пытки.

Наконец мы въезжаем на гравийную стоянку. Роза и доктор Джиндал ждут нас, и следующие несколько минут проходят в страшной суматохе. Мы с друзьями отходим на задний план, когда клетку вытаскивают из машины и быстро заносят в здание Центра. Я знаю, что пациента понесут в смотровой кабинет. Мы нерешительно следуем за ним, стараясь держаться в сторонке, и торчим в узком коридоре, пока морскому льву – еще живому, хотя и едва-едва – вводят физиологические растворы. Пока осматривают его глаза и раны. Пока Квинт готовит смесь протеинов с электролитами. Вкусное рыбное пюре будет позже.

Я замечаю, как Джуд морщит нос, и не сразу вспоминаю, что они с Ари здесь впервые. И впервые на них обрушивается одуряющий запах рыбы. Забавно, но за последние недели я почти привыкла к нему. Разве могла я предвидеть такое в свой первый рабочий день?

Когда становится ясно, что помощи от меня никакой, я предлагаю им экскурсию. Мы выходим во двор и любуемся тюленями, загорающими на теплом бетонном полу. Морские львы гоняются друг за другом в воде. Морские слоны хлещут ластами по спинам, посыпая себя воображаемым песком – инстинктивный механизм самоохлаждения в дикой природе.

Все потрясены. Конечно, Эзра бывал здесь и раньше, но Джуд и Ари явно под впечатлением. Ари воркует, в восторге от этих очаровательных существ. Но, когда она присаживается на корточки рядом с закрытой калиткой, чтобы пообщаться с тюленем по имени Келпи, мне, к сожалению, приходится взять ее за плечи и уговорить отойти подальше.

– На самом деле нам не разрешают общаться с ними, – печально говорю я, вспоминая, как Квинт объяснял мне это в один из моих первых дней.

Ари озадаченно смотрит на меня. Уверена, такой же взгляд я тогда бросила на Квинта.

– Нас просят ограничивать общение с животными, насколько это возможно, – объясняю я. – Чтобы они не привыкали к нам. Мы не должны разговаривать с ними, играть и вообще взаимодействовать, за исключением того, что предписано протоколом ухода.

– Но они такие милые, – говорит Ари, оглядываясь на Келпи. – Разве можно устоять?

Честно говоря, до сих пор мне было все равно. Квинт сказал не привязываться к животным, я так и делала. Подумаешь, что тут такого?

– Легче, если думать о них как о диких животных. Это же не домашние питомцы. Цель состоит в том, чтобы выпустить их обратно в океан, а если они приручены, им может быть труднее выжить там. К тому же мы не хотим, чтобы они чувствовали себя слишком комфортно рядом с людьми. Если они приблизятся к человеку на пляже или в воде – кто знает, что может случиться?

Я вижу понимание на их лицах, все еще омраченных разочарованием. Я их не виню. Зачем кому-то проводить здесь столько времени, если нельзя пообщаться с животными?

Я думаю о морском львенке в смотровой уже как о своем подопечном и могу сказать, что мне будет намного труднее не привязаться к нему. Черт возьми, да я уже привязалась.

Но в то же время я безумно хочу, чтобы он выкарабкался. Окреп. Чтобы смог вернуться домой.

– Это очень грустно, – говорит Ари, отходя от вольера, где морские львы устроили чехарду. – Я представляла тебя здесь… не знаю. В обнимку с ними или что-то в этом роде.

Я смеюсь:

– Не совсем точная картина.

И тут меня осеняет…

– Кстати, – оживляюсь я, и сердце заходится от радости, – позвольте мне представить вас Луне.

Я веду их обратно внутрь, к одному из вольеров. Он оборудован специально для Луны, морской львицы, которую привезли во второй раз в день моего первого визита в Центр. В отличие от животных в других загонах, у нее куча игрушек. Пара мячей, собачья пищалка, кусок веревки…

– Знакомьтесь, это Луна, – говорю я. – Она очень игривая и большая умница. И нас как раз поощряют играть с ней. Нужно, чтобы она как можно сильнее привыкала к присутствию людей.

– Зачем? – спрашивает Эзра, перегнувшись через заборчик. Он поднимает веревку и бросает ее Луне. Веревка приземляется в нескольких дюймах от ее носа. Но, похоже, Луна только-только просыпается после тихого часа и не расположена играть. Она просто смотрит на веревку, зевает, а затем моргает, глядя на Эзру, явно не впечатленная.

– Игривая, говоришь?

– Она просто устала, – объясняю я. – У Луны когнитивное расстройство. Она никогда не сможет прокормить себя в дикой природе, поэтому мы не можем выпустить ее обратно в океан. Вместо этого ее отдадут в зоопарк или еще куда-нибудь.

– Она кусается? – спрашивает Ари.