Мягкая ткань. Книга 2. Сукно

Как оказалось, он тащил их в летнюю беседку, пить какое-то необыкновенное светлое бархатное пиво с раками, но как только они приступили к пиву и ракам, Ян закричал: «Рубен Николаевич, одну секундочку, постойте!» – и куда-то умчался, Даня смотрел на Надю нежно, она даже смутилась, ты чего, да ничего, просто так, ты красивая, ну да, почему это я красивая, ну конечно, красивая, здесь было хорошо, и верблюды, и лошади, и люди в разных чудных нарядах, и толпа, ничто ее не раздражало и все обещало какой-то новый праздник, послушай, Надя, вдруг тревожно сказал Даня, ты знаешь, ты подожди меня тут минут пять, я встретил одного товарища, мне обязательно надо с ним поговорить, хорошо, и она осталась ждать, одна, допивать свое бархатное пиво с никому не нужными шевелящимися раками, как их есть, она не знала, к тому же боялась, и когда поняла, что ни Яна, ни Дани почему-то долго нет, решила погулять одна и быстро заблудилась, здесь было так привольно и такое щемящее чувство счастья, остро пахла осенняя листва, кружились утки в зеленых канавах, сквозь конструктивизм деревянных павильонов вдруг проступила какая-то милая старина – беседки, фонтаны, она села на скамейку насладиться этим мигом, и тут же к ней подсел какой-то симпатичный молодой мужчина, гражданочка, вы откуда, не из Москвы, она улыбнулась, позвольте вашу сумочку, что, она сначала не поняла, потом закричала, но было поздно, слава богу, все деньги были у Дани, так она лишилась своей сумочки из крокодиловой кожи, потом она увидела Яна и рассказала ему все, потом Ян позвал белого, как птица, милиционера и они стали бегать втроем по дорожкам парка, весело крича и свистя, а потом на одной из дорожек они увидели Даню, он стоял с очень красивой женщиной и о чем-то тихо с ней разговаривал, знакомьтесь, сказал Даня и покраснел, это товарищ Витковская, она работает в комитете помощи голодающим, представляет Францию, мы с ней уже встречались раньше, во время некоторых событий, товарищ Витковская сухо поклонилась, ласково познакомилась с Надей и, высоко задрав подбородок и плечи, пошла дальше по своим международным делам, все это было очень непривычно, но Надя была настолько очарована и парком, и павильонами, и дружбой народов, что нисколько не расстроилась ни от пропажи сумочки, хотя там были расческа, пудреница и другие важные вещи, ни от встречи с мадам Витковской, кто она такая, она примерно догадывалась, но не время сейчас было думать об этом, прошло много лет с тех пор, а у них с Даней растет дочь Этель, и это главное, а в Москве было настолько интересно, что она даже не ожидала, даже не ожидала…

В эту ночь Даня не спал, стараясь, правда, лежать смирно и не разбудить Надю – она устала от прогулок по Москве настолько, что заснула крепко-крепко, как только голова ее коснулась подушки, он же лежал и смотрел в темный потолок, лишь иногда украдкой вздыхая, поворачивался на другой бок, стараясь освободить руку, которую она и во сне тревожно искала, чтобы лечь щекой или грудью на нее, на эту его руку.

Он даже жалел, что встретил Мари. Это было настолько неожиданно, увидеть ее здесь, что его как будто током ударило, безумно захотелось посмотреть, какая она стала, а теперь он жалел. Продолжения быть не могло, ну какое же может быть продолжение, ну не мучать же Надю их знакомством, их совместными встречами, да и скоро он уедет опять в Мелитополь, он в этом даже не сомневался, ни секунды, а она – она сядет на другой поезд, и…

Впрочем, без продолжения эта встреча тоже оказывалась какой-то совершенно бессмысленной, похожей на язву, которая точит желудок, сердце и другие внутренние органы. Уезжать из Москвы с таким мерзким чувством было никак невозможно.

Решено. И он заснул, даже не успев отметить этот переход от одного состояния в другое, как будто поплыл.

Утром, за завтраком, он аккуратно просмотрел все бумаги, одну за другой, сложил их в портфель, выпил маленькую чашечку кофе и сказал, что ему нужно в два министерства, сколько там ему ждать, он не знает, поэтому Надя до вечера будет жить по своей программе, и он рассчитывает на Яна в этом смысле. Извините, дела. Зато вечером – наконец-то все вместе в театр.