Мякин

Пришелец догадался: Мяку его одежда не нравится. Он неловко запахнул плащ одной рукой и кивнул: мол, понимаю я, что одежда у меня не та.

Мяк перевёл взгляд на шапку пришельца, вытащил из неё почти всю мелочь и пару купюр, засунул всю эту добычу в карман и объявил:

— Будем вас одевать.

Пришелец послушно склонил голову, одной рукой опёрся о костыль, а ладонь другой приложил к груди и, стараясь не запинаться, прошептал:

— Как мне вас благодарить?

Мяк удивился вопросу и, не думая, быстро ответил:

— Не за что. — Затем он сообразил, что ответил как-то плохо, машинально, и добавил: — Мы напарники, и должны… — Он не хотел произносить это банальное слово «помогать» и произнёс: — Должны понимать.

— Да, понимать, — согласился пришелец и с благодарностью посмотрел Мяку в глаза.

Одежонку для пришельца Мяк решил достать у Мусьё — у того всегда была возможность найти что-нибудь приличное на рынке. Мусьё он нашёл в закутке у подсобки — тот разглагольствовал о моде среди заскорузлых грузчиков.

— Вот ты думаешь, — Мусьё обратился к одному из них, — что эти цвета не сочетаются?

Хмурая персона кивнула и брякнула:

— Ага, — и, широко улыбнувшись, добавила: — Цирк один.

— А вот и не цирк! — возразил Мусьё. — Серые вы люди, что с вами говорить!

— Тебя, парень, ждут, — заметил один из слушателей.

Мусьё обернулся и, увидев Мяка, удивился.

— Редкий гость, — сказал он и, поправив свои ярко-синие штаны, спросил: — Что случилось?

— Отойдём, — ответил Мяк.

Они пробрались вдоль рядов на край рынка и устроились на ящиках. Здесь было тепло, светило солнце, и утренний морозец ощущался не сильно.

— Что случилось? — повторил вопрос Мусьё.

— Надо одеть Профессора, — ответил Мяк.

— Одеть? — повторил Мусьё и, пристально взглянув на Мяка, спросил: — А сам-то где учёный? Как одевать-то будем?

— Заочно, — ответил Мяк. — Нужны тёплая куртка, штаны, обувь. В общем, всё, что нужно для либертории.

— А чем платить будем? — спросил Мусьё.

Мяк выгреб из кармана деньги и выложил их на ящик:

— Вот на всё.

Мусьё бережно разгладил купюры, пересчитал все монеты и как-то неуверенно сказал:

— На модное не хватит.

Он вопросительно посмотрел на Мяка, аккуратно оправил на себе куртку и продолжил:

— Будет не очень. Как у Нуды, но Нуда же не Профессор!

— Сгодится, как у Нуды, — уверенно ответил Мяк. — Давай веди — надо закупить быстро.

— Быстро так быстро, — недовольно ответил Мусьё, собрал деньги, и они двинулись вдоль ржавого забора в дальний угол барахолки.

В столь раннее время для торговли рынок практически пустовал. Много прилавков и ларьков ещё не имели торгашей. Иногда Мяк с Мусьё проходили целиком пустые ряды, где один-два торговца ещё только раскладывали свой товар. Добравшись до глухой, бетонной стены, Мусьё остановился, огляделся по сторонам и пояснил:

— Хозяин ещё не пришёл. Подождём.

Они расположились за деревянным, грубо сколоченным из досок столом, и в ожидании хозяина Мусьё произнёс:

— Я буду торговаться, а ты только кивай.

— Хорошо, — согласился Мяк.

Здесь, за стеной в тени, было прохладно, к тому же небольшой ветерок вносил некоторый дискомфорт в процесс ожидания торговли. Мусьё поёжился, поднял воротник куртки, поглубже натянул на голову вязаную шапчонку и заявил:

— Если скоро не придёт, тогда в следующий раз.

Мяк недовольно ответил:

— Профессору ходить голым не положено! Будем ждать.

Они молча простояли у стены ещё полчаса, и Мусьё проворчал:

— Профессору надо дома сидеть, а не в либертории!

Мяк промолчал. Он выразительно отвернулся от Мусьё и занялся наблюдением утренней жизни барахолки.

В дальних рядах, что находились ближе к центральному входу, стали появляться продавцы с товаром, за ними потянулись редкие покупатели. В основном по их поведению было понятно, что это случайные люди, зашедшие сюда лишь из любопытства.

Не поворачиваясь к Мусьё, Мяк заметил:

— Твой рынок слабо работает.

— Рано, ещё рано, — ответил Мусьё. — Пришёл бы к обеду — тогда и увидел.

Мяк вспомнил, как вместе с дядькой продавал смородину. Его дядька был человек практичный, жил с супругой и сыном в своём доме с большим садом. Сад этот являлся гордостью дядьки. Яблони, груши, вишня и множество ягодных кустов всегда были окружены его заботой. Самым любимым временем года для Мяка тогда была зима. Зимой он отдыхал от садовых работ. Дядька же в это время в основном следил за домашним вином, которое с осени усердно заготавливалось из собственного сырья, а сырья осенью хватало.

Мяк вспомнил, как вечера и все осенние выходные посвящались сбору ягод и плодов. Особенно доставалось ему от ягод.

Он ощипывал кусты смородины и крыжовника, относил полные корзины дядьке в подвал, где шла беспрерывная сортировка, переборка и переработка ягодной массы. Осень Мяка, тогда ещё молодого пацана, вовсе не радовала. Работа по саду занимала всё его свободное время. Супруга дядьки и его сын садом не занимались, находились в привилегированном положении, занятия дядьки по изготовлению вина и варений не очень одобряли, и сад для них представлял лишь зону отдыха в хорошую погоду.

Ветер усилился, в небе появились рваные облака, и Мяк заявил: