Мятеж

— Пока что. Я собираюсь рассказать Николасу всё, когда посчитаю, что он сможет справиться с этим.

Смех наполнил кухню.

— Только дай нам знать, когда ты планируешь сделать это, чтобы мы смогли убраться подальше отсюда, — съязвила Джордан.

Я одарила их уставшей улыбкой.

— Спокойной ночи, ребята.

Показалось странным войти в тихую спальню после всего, что случилось сегодня ночью. Я была чересчур ошеломлена всем, и едва осознавала что делаю, пока принимала душ и готовилась ко сну. Я нырнула под одеяло и уютно устроилась на подушке, измождённая, но счастливая. Николас был в безопасности, и завтра будет дома.

Мой сон был глубоким и спокойным, незапятнанным ни одним плохим сновидением. Незадолго до рассвета я проснулась от прикосновения руки к моему лицу и до боли знакомого нежного касания к моему разуму.

— Николас, — произнесла я заплетающимся языком, попытавшись полностью проснуться.

— Шшшш. Спи дальше, — он губами легонько коснулся моего лба. — Увидимся через несколько часов.

Я почувствовала, как его тепло удаляется, и издала протестующий звук. Потянувшись за ним, я запустила пальцы в его мягкие волосы и потянула его обратно к себе. Губами отыскала его тёплые, полные губы и настоятельно поцеловала его, под воздействием радости, что он вернулся домой, и от страха, что едва не потеряла его. Его опьяняющий запах и царапанье его однодневной щетины о моё лицо послали дрожь по мне. В эту секунду мне ничего не хотелось, кроме как потерять себя в нём.

Кровать прогнулась, когда он растянулся на ней: на половину рядом со мной, на половину надо мной. Мой желудок дико опустился, когда он прошептал в мои губы моё имя и завладел ими. Его губы были настойчивыми и требовательными, но всё же нежными. Я чувствовала себя пьяной от его вкуса, и руками отчаянно вцепилась в его крепкие руки.

У меня перехватило дыхание, когда его рука покинула моё плечо и скользнула легкими, как перышко ласками вниз по моим рёбрам и расположилась на обнажённом животе, где приподнялась моя футболка. Тепло его руки было подобно клейму на моей коже, и из меня вырвался тихий стон.

Николас издал низкий грудной звук и разорвал поцелуй, переместившись так, что положил голову рядом с моей. Я могла ощутить его отрывистое тёплое дыхание у своего уха и что его сердце колотилось так же сильно, как и моё. Минуту спустя он поднял голову и стал вглядываться в меня своими тёмными глазами.

— Я должен идти.

Расстройство и обида ярко вспыхнули в моей груди.

— Хорошо, — хрипло прошептала я.

Он простонал и легонько упёрся лбом в мой лоб.

— Господи, Сара, не смотри на меня так или я никогда не смогу уйти.

— Я не хочу, чтобы ты уходил.

— Знаю, но ты не готова к тому, куда это ведёт.

— Я…

Я хотела возразить, но он был прав. Плен нескольких страстных поцелуев не сделал меня готовой зайти дальше. Дело не в том, что я считала, что необходимо ждать замужества или что-то типа того. Я просто не чувствовала, что была готова к такому уровню интимности.

Он откатился, и лёг на спину рядом со мной. Я услышала глубокий вдох, и затем он рукой дотянулся до моей ладони.

— Прости за то, что случилось перед отъездом. Я не лучшим образом справился с этим и мне ненавистно, что я оставил тебя расстроенной. Я знаю насколько важно тебе найти Мадлен, и я должен был понимать, что ты надеялась быть там, когда мы привезли бы её. Но я всё же рад, что прислушался к интуиции и не взял тебя с нами. Миссия оказалась суровой.

Я знаю.

— Я боялась за тебя.

Я почувствовала, как он развернулся ко мне лицом, и я повернула голову, чтобы наши взгляды встретились.

— Вот так я чувствовал себя всё время, пока искал тебя, — угрюмо произнёс он. — Я боялся, что нечто причинит тебе боль раньше, чем я найду тебя.

— Прости.

Он резко выдохнул.

— Я хотел бы объяснить, как это ощущается, эта потребность защитить тебя, и как меня сводит с ума, когда ты в опасности. Связь — часть меня — нас — и я не могу просто взять и отключить это. Понимаешь, что я хочу сказать?

Я одарила его печальной улыбкой.

— Я пытаюсь понять, но это сложно. Поставь себя на моё место. Как бы ты себя чувствовал, если вдруг потерял свою свободу и люди постоянно говорят тебе, что надо делать? Я не хочу быть избалованной и чтобы за мной приглядывали. Я не слабая, и я так просто не ломаюсь.

— Я знаю, что ты не такая, — он поднял наши соединенные руки и прижал их к своей груди. — Твой дух и независимость делают тебя тем, кто ты есть, Сара, и я ни за что в жизни не хочу отнимать у тебя это.

Я не ответила. Как я могла сказать ему, что его ограничения уже потихоньку делали это?

— Всё что я знал на протяжении очень долго времени, это как быть воином и как командовать другими. Это работало и на всём остальном в моей жизни. Потребовалось время, чтобы понять, что с нами это не сработает.

— Ты это понял, да? — поддразнила я его, и его ответом стала улыбка, смягчившая повисшее в комнате настроение. — Как думаешь, ты когда-нибудь сможешь оставить это в прошлом, эту чрезмерную опеку?

Он снова вздохнул.

— Я никогда не перестану беспокоиться о твоей безопасности, но думаю, станет легче.