Мятеж главкома Сорокина. Правда и вымыслы

Как и было положено правилами военного этикета, прибывший в часть для прохождения службы офицер должен был явиться на квартиру к командиру части для представления, но поскольку уже шли боевые действия, то можно было это делать и в штабе. Сорокин выполнил это требования, а затем представился офицерам полка. После соответствующего угощения своих сослуживцев Сорокин легко вошел в офицерский коллектив полка. Да иначе и быть не могло, он всех знал, и его знали все казаки и офицеры, причем с самой лучшей стороны. Многие же ему были попросту обязаны своим выздоровлением, а некоторые и жизнью. Назначение прапорщик Сорокин получил в свою родную 3-ю сотню младшим офицером, командиром сотни был хорунжий Игнатенко.

Шел май 1915 г. и на фронте сложилась более или менее спокойная обстановка. После разгрома русскими войсками 3-й турецкой армии, многие части 1-го армейского корпуса, воевавшего почти без резервов, были отведены в тыл на отдых и пополняли понесенные потери. 3-й Линейный полк в это время продолжал выполнять ту же задачу, что и до отъезда Сорокина на учебу в школу прапорщиков. Три его сотни в составе западной группы тыла Эриванского отряда обеспечивали порядок в Алашкертской долине. Командовал отрядом по-прежнему начальник 593-й пешей Кубанской дружины полковник Иванов, а во главе выделенных ему от 3-го Линейного полка трех сотен стоял подъесаул Больдт. Основные силы отряда Иванова занимали селения Челканы и Хошиан, сотни казаков расположились в селении Зейдекен. Основная задача для казаков заключалась в том, чтобы вести разведку местности к северу и югу, поддерживать постами летучей почты связь с командованием и частями 1-го армейского корпуса, а главное, охранять Клыч-Гядугский перевал.

Каждая из находившихся в Алашкертской долине трех сотен полка войскового старшины Кучерова ежедневно трижды в день высылала офицерские разъезды по разным направлениям. Особое внимание обращалось на поведение курдов-гамидийцев. Многие их отряды после поражения на этом фронте турецкой армии потеряли волю к сопротивлению и при столкновениях с казаками предпочитали сдаваться. Существовало указание штаба армии — сдающихся в плен солдат разоружать и выпроваживать с семьями на территорию, занятую турецкой армией. При этом весь их скот и фураж конфисковывался для нужд армии. Пленных турок тоже разоружали, но отправляли в тыл Кавказской амии в с. Аралых. До всех войск, находившихся на фронте, было доведено требование — не допускать турок в Диадинскую и Алашкертскую долины.

На освобожденной от противника территории находилось много армянских населенных пунктов, которые поддерживали русские войска и терпели за это частые нападения турок. Теперь армяне начали мстить курдам и туркам, разбирали их дома, отрывали ямы с припрятанным зерном. Казаки должны были не допускать таких действий, пресекать случаи расправ армян с курдами.

Армянских дружин на фронте появлялось все больше. Казакам было даже завидно, как они были экипированы. Носили защитного цвета длинные кители с большими карманами, брюки. Все это добротного качества. Говорилось, что доставлено прямо из Америки. Вооружены дружинники были русскими винтовками, а очень многие имели еще длинные револьверы системы «Маузер» с деревянными кобурами-футлярами к ним. Кобура применялась как ложа винтовки для стрельбы на дальнюю дистанцию.

Целая броня перекрестных патронташей на груди и поясе придавала армянским дружинникам очень воинственный вид. Головными уборами их были черные кавказские, почти сплошь каракулевые папахи, что сближало их с казаками.

Во главе дружин стояли, как правило, известные политические деятели, авторитетные люди армянского народа. Одеты и вооружены они были так же, как и их подчиненные, но только без винтовок. Все дружинники вступили в армию добровольно, ходили без погон, но их дисциплине, построенной на добровольческих началах и глубочайшем национальном энтузиазме, могла позавидовать любая армия. Главной своей целью они ставили освобождение Армении от турок. Они были очень ценными помощниками казакам. Дрались фанатично, турок в плен не брали. Они уничтожали друг друга в бою безжалостно.

О том, как вели себя по отношению друг к другу армяне и турки в тех событиях, четкое яркое представление дает еще одно упоминание уже упоминавшейся сестры милосердия Х.Д. Семиной. Читаем у нее:

«Турецкий офицер заявил, что сопровождавшие партию пленных армянские солдаты по дороге изрубили около четырехсот человек турецких солдат и офицеров. В живых остались только эти двадцать человек. Он так был взволнован, когда рассказывал это, что руки у него тряслись. Чтобы скрыть свое волнение он держал полы своей шинели и бессознательно перебирал пальцами.