Мятеж главкома Сорокина. Правда и вымыслы

«Прошу доложить полковнику Юденичу, что мною доносится исключительно все, что я получаю от разъездов и постов. Представляю их собственные донесения, не входя в разбирательство их. В полевой записке № 140 я донес только о том, что разведка вышла, и указал час выхода; в записке № 141 доносил, когда разведка вернулась и что донесла. Считаю долгом доложить, что во вверенном мне отряде три прапорщика и один подхорунжий. В ежедневный наряд по вашему приказанию выходят три офицера: один на Даяр, один утром на перевал, один на ночь туда же. Прошу разрешения высылать на Даяр и один разъезд на перевал под командой вахмистров. Представляю при этом донесение прапорщика Сорокина, вернувшегося с перевала в 11 часов ночи»[49].

Прапорщик Сорокин докладывая о результатах действий своего разъезда, не стесняясь в выражениях, писал, что нахождение на перевале, несмотря на летнее время, особенно ночью, сопряжено с большими трудностями. Там постоянно дует пронизывающий ветер, а укрыться негде, так как нет палаток. Он предлагал подумать о том, чтобы дать на перевал телефонную линию, установить небольшой пост и не мучить зря людей. Кроме того, писал он, тогда бы информацию можно было получить в любую минуту, а не два раза в день, гоняя туда-сюда измученных вконец людей.

Нужно сказать, что в этом донесении, как и во многих других, очевидна забота бывшего военфельдшера о людях, об их здоровье и настроениях. Это, с одной стороны, не могло не поднимать авторитет молодого офицера среди рядовых казаков, но с другой, вызывало раздражение у начальников.

Тем не менее, донесение Сорокина возымело действие. Телефон для установки на Севикском перевале выделили, но палатки все же не нашлось, и теперь уже подъесаул Больдт сообщал полковнику Иванову:

«Доношу, что при всем своем желании найти место для установки телефона не могу, прошу не отказать выслать для телефона палатку»[50].

29-го июня турки напали на заставу, возглавляемую Сорокиным, уже на другом, Миргимирском перевале и отрезали ее от остального отряда. Подъесаул Больдт, своевременно получивший донесение об этом, направил на перевал полуроту солдат под командованием прапорщика Лисевицкого, и нападение противника было отбито. Одновременно казаками и пехотинцами была снята турецкая застава, при этом несколько аскеров (турецких солдат. — Н.К.) убито, один офицер взят в плен. В донесении по этому поводу подъесаул Больдт сообщал также, что особенно отличился подчиненный прапорщика Сорокина казак Илья Ларионов[51].

На левом фланге 3-го Линейного полка в это время происходили события, о которых турецкая сторона сообщала так:

«Столкновение в горном районе вблизи границы на Кавказском фронте закончилось в нашу пользу. Во время последних боев на нашем правом крыле неприятель оставил на поле битвы 600 убитых, в том числе 7 офицеров; нами взято в плен 2 офицера, в том числе командир батальона и много солдат»[52].

22-го июня последовало новое сообщение, в котором говорилось, что на Кавказском фронте 3 кавалерийских полка, которые вблизи границы пытались атаковать с тыла правое крыло русских войск, были отброшены в этом же направлении после боя с конницей.

Сутки спустя, 23 июня, Главная турецкая квартира уже сообщала, что турецкая конница энергично преследует казаков.

Эти сообщения могут служить примером того, как турецкая пропаганда в ходе войны фальсифицировала ее ход и особенно успехи своих войск. Здесь речь шла о столкновениях, которые действительно имели место в районе с. Алхата, на северо-западном берегу озера Ван. В указанные турками дни из Адиль-Джаваз-Кала русское командование выдвинуло разведывательный отряд из нескольких казачьих сотен и небольшую часть пехоты. Они имели целью выяснить, не ведет ли противник подготовку к наступлению в данном районе. Этот небольшой отряд, войдя в соприкосновение с противником к востоку от Алхата, не ограничился собранными здесь сведениями о противнике, а лихим быстрым натиском сбил передовые части неприятеля и, погнав его впереди себя, ворвался в Алхат, где получил еще более полные сведения о турках и их сосредоточении на этом участке.

После того, как этот отряд успешно выполнил поставленную задачу, он вернулся на свое место. Сообщение о 600 убитых, в том числе семерых офицеров, а также о множестве пленных, были плодом фантазий турецких средств массовой информации. Простой подсчет показывает, что при 600 убитых по законам войны раненых должно было бы быть не меньше, а в 2–3 раза больше, — такова печальная аксиома войны. А между тем отряд, проводивший разведку боем, по численности не превышал 1000 человек. На самом деле потери были, но они составили около 100 человек убитыми и ранеными.