Мятеж номенклатуры. Москва 1991-1993. Книга 1

Теперь посмотрим на либеральное понимание федерализма. Вместе с усилением разговоров о федерализме ослаблялись скрепы государственного организма. Все началось с суверенизации России от самой себя (Декларация о суверенитете). Затем последовало продолжение в виде ратификации беловежского сговора и принятии Федеративного договора. Сегодня распад продолжается через сдачу Президентом русской земли мелкопоместным феодалам. Это называется укреплением федеративных начал государственного устройства и снабжается россказнями об ужасах имперского прошлого, позаимствованными в большевистской сказке о России-тюрьме народов.

Номенклатурный федерализм вовсе не означает добровольного союза народов и территориальных образований. Он предполагает расчленение по явным и мнимым границам, распад России на номенклатурные вотчины. И сейчас продолжается вкрадчивое навязывание русским людям смирения перед неизбежным распадом России на несколько независимых государств. Может быть поэтому не было создано никаких теоретических основ для проведения реформ, и они породили только хаос в экономике и разруху в мозгах. За неимением своих мыслей, либералам приходилось списывать у других. Как известно, те, кто живет чужой премудростью, хорошо не кончает.

С течением времени наши либералы вспомнили, что разнообразные формы власти не освобождают ее от обязанности быть сильной и способной к управлению страной. Очевиднейший распад государственного управления подсказал идеологам номенклатуры новую уловку — идею сильной исполнительной власти. Эта идея, как изначально и подразумевалась, означала уничтожение народного представительства. Следуя урокам отца русских либералов — Ленина, полагалось убрать властные полномочия из этой «говорильни». И снова ничего толкового из этих экспериментов не получилось. Хотели силы — получили бессилие. Каждый удельный князек номенклатуры почувствовал свою бесконтрольность и начал самовольничать, приспосабливая тезис о сильной исполнительной власти лично под себя.

Сила исполнительной власти, добытая когда-то в уличных и закулисных боях большевиками-коммунистами и переданная в наследство либерал-большевикам, вовсе не означала установления исполнительской дисциплины, высокой степени управляемости, верности закону. Эта сила всегда была предназначена для того, чтобы давить любое разномыслие, не стесняясь брать мзду у слабого и грабить казну. Сегодня она давит (подавила почти) и парламентаризм, и многопартийность, и правоохранительные органы — всех, кто мешает пустить страну по миру.

Новые консерваторы (вроде юркого Шахрая) позабыли тот факт, что российская традиция организации власти основана, прежде всего, на легитимном наследовании власти, а не на ее узурпации, на преемственности власти и ответственности Государя за судьбу страны и судьбу династии. Либерал-державники, причастные к дерусификации России, не в силах понять, что власти не пристало пробавляться изобретением пустых Указов, которыми заполнил свои министерства Ельцин. Они далеки от народной традиции, в которой слово Власти всегда было решающим и веским в своей опоре на лучших людей России, на Православную Церковь, народную духовность, на земское самоуправление, "мнение Земли".

Русская традиция отношений власти и общества нагло попирается реформаторами-разрушителями и пока некому противостоять этому надругательству над здравым смыслом. Из русской традиции либералами вычленяется лишь униженное почитание "всенародно избранного", обращаемое в чиновном мире в раболепие и покорность тупой силе. Тайна доверия между властью и народом утрачивается. Именно поэтому режим либералов обречен. Дай Бог, чтобы уходящие в политическое небытие проходимцы не утащили с собой и Россию!

Поверхностно и односторонне усвоенные общественные теории всегда расцветали на российской почве ядовитыми цветами. Сегодня сама идея свободы, как основы государственности, извращена и опошлена в угоду требованиям политической конъюнктуры. Свобода была навязана обществу, как право требовать себе «положенное». Кто-то стеснялся становиться в позу свободолюбивого нахлебника, а кто-то хватал, что попадается под руку, «компенсируя» нерасторопность дающего. Одни «компенсировали» в свой карман госсобственность, другие превращали в кормушку политику и госслужбу.

Либералы от номенклатуры пустили газетную утку об угрозе фашизма со стороны национального движения и немало нажились на разработке этой темы. На угрозу России указывали те, кто сам был источником ее погибели. Платить за всероссийский обман было кому. Дело в том, что лживое утверждение об опасности русского национализма не только для народов России, но и для всего мира, скрывало совершенно другую установку: национальных интересов Россия иметь не должна.