Мятежная клетка. Рак, эволюция и новая наука о жизни

Необходимость принципиально иного подхода к раку Гейтенби впервые осознал после того, как прочитал статью о капустной моли – прожорливом вредителе сельскохозяйственных культур, преследующем фермеров более столетия, который теперь приобрел резистентность практически ко всем пестицидам, имеющимся на рынке[64]. Он сразу понял, что произошедшее с молью было ровно тем же, что случилось с раком: устойчивость к терапии эволюционировала до такой степени, что распространилась повсеместно.

По мнению Гейтенби, одним из самых больных мест в современной терапии рака остается то, как прописываются лекарства, а именно установка так называемой максимально переносимой дозы (МПД). Это наибольшее количество препарата, которое можно выдать пациенту до того, как он начнет испытывать неприемлемые побочные эффекты; она устанавливается в надежде устранить максимальное число раковых клеток за один мощный химический удар. Предельная доза для большинства методов лечения рассчитывается на ранних стадиях клинических испытаний: сменяющим друг друга группам добровольцев постепенно наращивают дозировку, фиксируя предел лишь в тот момент, когда обнаруживаются серьезные побочные эффекты. Однако, как мы видели, практически неизбежная резистентность сопровождается ощутимой токсичностью и лишь незначительным ростом выживаемости.

Руководствуясь примером с капустной молью, фермеры десятилетиями боролись с проблемой устойчивости к пестицидам, используя подход, который называют интегрированной борьбой с вредителями. Подобно опухоли, состоящей из генетически уникальных клеточных клонов, часть из которых будет устойчива к терапии, популяция уничтожающих урожай вредителей будет представлять собой группу генетически разнообразных существ. В то время как некоторых из них можно будет убить спреем от насекомых, другие не обратят на него ни малейшего внимания. Важно отметить, что генетические вариации, которые наделяют насекомых устойчивостью к пестицидам, как правило, делают их чуть менее успешными в питании и размножении («менее приспособленными», выражаясь в терминах эволюции), и поэтому их вытесняют особи, чувствительные к пестицидам. Иначе говоря, в нормальных условиях резистентной остается лишь небольшая часть популяции.

Ударив по этой смешанной группе насекомых огромной дозой инсектицида, вы уничтожите всех особей, чувствительных к химикатам, и оставите ядро устойчивых вредителей, которые теперь смогут кормиться и спариваться сколько угодно. Однако если вы зададитесь целью просто сократить популяцию до разумного уровня, а не тотально искоренить ее, то тогда в ней останется достаточно восприимчивых к яду особей, которые победят резистентных и удержат их под контролем.

Вместо того чтобы пытаться уничтожить вредителей всех до единого, фермеры учатся жить с ними. Они регулярно следят за популяциями насекомых и смиряются с определенным уровнем уничтожения своих посевов, используя пестициды только тогда, когда ситуация выходит из-под контроля. Аналогичные подходы сейчас используются для борьбы с сорняками и другими нежелательными видами, даже с плодовитой молью, причем принцип остается одним и тем же: не искоренять, а контролировать, сокращая побочный ущерб за счет минимизации токсичных химикатов, выбрасываемых в окружающую среду. В свою очередь, все это снижает шансы на появление неодолимых суперштаммов, которые вызовут гораздо больше проблем в будущем.

Параллели с раком очевидны. Некоторые опухоли можно полностью вылечить хирургическим путем: это сравнимо с отрубанием больной ветки дерева, раздавливанием насекомого или прополкой изолированного участка сорняков. Как любят говорить хирурги, «ничто так не лечит, как хладная сталь». Другие виды рака оказываются подчас незначительными заражениями, достаточно маленькими и однородными для того, чтобы их можно было искоренить с помощью быстрой химиотерапии и затравить хищными клетками иммунной системы (их можно сравнить с биологическими инструментами типа крошечных червей, которых используют для борьбы со слизнями). Однако запущенное метастатическое заболевание похоже на капустную моль. Такой рак уже повсюду, и у нас нет сил его контролировать.

Мы должны перестать игнорировать эволюционные процессы, происходящие прямо у нас под носом, и не только принять их, но и начать использовать в своих интересах. Мы пытались (и не преуспели) искоренить рак, бросив против него химиотерапевтический эквивалент Agent Orange[65]. Именно это заставило Гейтенби задуматься, нельзя ли приспособить для сражения с онкологическими заболеваниями что-то похожее на интегрированную борьбу с вредителями – переориентировавшись с желания исцелить болезнь на стремление установить над ней жесткий контроль.