Мятежная клетка. Рак, эволюция и новая наука о жизни

Возможно, впрочем, ученым просто повезло с выбранной ими моделью рака яичников. Следующей задачей было опробовать адаптивную терапию с иным протоколом лечения другого вида рака. На этот раз исследователи наблюдали за мышами, которым вводили два типа клеточных линий рака молочной железы – одну от типичной гормоночувствительной опухоли, а другую от так называемого тройного негативного рака, который труднее лечить, – и сравнивали стандартную и адаптивную дозировки лекарственного средства под названием «паклитаксел».

Через пять лет после публикации первой статьи о раке яичников Центр Моффитта наконец приобрел МРТ-аппарат тех габаритов, которые подходят для мышей, так что Гейтенби и его команда смогли провести более сложные измерения размера опухоли, позволяющие еще точнее настроить лечение. И снова результаты оказались в высшей степени примечательными. У животных, проходивших адаптивную терапию, опухоли стабилизировались и оставались небольшими при постепенном использовании все меньших и меньших доз препарата. В некоторых случаях рак стабилизировался даже после полного прекращения лечения. Это действительно работало.

Пришло время расширить масштаб. Хотя эксперименты на животных проводились с раком молочной железы и яичников, Гейтенби теперь решил привлечь к своим первым человеческим испытаниям пациентов с раком простаты. Это было чисто практическое решение: принципиально важным компонентом адаптивной терапии является возможность точно отслеживать изменение количества раковых клеток в организме (опухолевую нагрузку) на регулярной основе, в идеале с помощью неинвазивных тестов. Слишком часто делать пациентам КТ или МРТ логистически сложно и дорого; кроме того, в случае компьютерной томографии они подвергаются лишнему воздействию рентгеновского излучения. Но клетки рака предстательной железы производят химическое вещество, называемое PSA, уровень которого фиксируется простым анализом крови, производимым в местной поликлинике. Это, конечно, не идеальное считывание данных, но вполне удовлетворительное.

Гейтенби объединил усилия с Цзинсонгом Чжаном, специалистом по раку предстательной железы из Центра Моффитта, который ознакомился с результатами исследований на мышах и очень хотел принять участие в клинических испытаниях. Цель заключалась в том, чтобы рекрутировать небольшое количество мужчин с запущенным метастатическим раком предcтательной железы на поздней стадии, испробовавших все методы лечения, кроме одного – нового дорогостоящего препарата под названием «Зитига» (абиратерон), который останавливает выработку тестостерона, подпитывающего опухоль. К моменту испытаний большинство мужчин, принимавших этот препарат по стандартному графику, могли ожидать, что пройдет в среднем восемнадцать месяцев или около того, прежде чем их опухоли выработают резистентность и снова начнут расти.

Команда часами думала над правильными цифрами, которые следовало ввести в математическую модель, размышляя о популяциях клеток, присутствующих в типичном раке предстательной железы, об их возможной реакции на лекарство, а также о том, что будет приемлемым с практической точки зрения. Хотя расчеты были непростыми (Гейтенби даже пришлось, чтобы не напугать комитет, исключить из заявки на одобрение клинического испытания все уравнения), идея была довольно элементарной. В начале испытания предлагалось замерить уровни PSA у всех мужчин-участников. После этого пациентам предстояло получать регулярные ежедневные дозы абиратерона, проходя новые тесты на PSA каждые четыре недели, а КТ и сканирование костей – каждые три месяца.

Согласно плану, как только уровень PSA упадет до середины начального значения, пациенту следует прекратить прием препарата. А потом нужно будет ждать. В определенный момент – спустя недели или месяцы, в зависимости от индивидуального рака каждого мужчины, – уровень PSA вновь начнет повышаться, свидетельствуя о возобновившемся росте опухоли. Как только она достигнет тех же размеров, что и в самом начале, пациент возвращается к абиратерону, и цикл повторяется. По крайней мере, так выглядел первоначальный замысел.

Наблюдение за первым участником исследования заставило ученых сильно понервничать. Хотя Гейтенби был вполне уверен, что его метод сработает, он не скрывает, что разволновался, когда мужчина впервые перестал принимать абиратерон, а его уровень PSA пополз вверх. «Я подумал: а вдруг мы ошибаемся? Что будет, если это не сработает, рост продолжится, мы снова проведем терапию, а она опять не сработает? – говорит он, морщась при воспоминании. – Кроме того, приходится наблюдать, как опухоль вновь растет в следующем цикле. Сейчас у меня больше уверенности, но я по-прежнему волнуюсь – ведь хочется помочь, а не навредить».