Мятежная клетка. Рак, эволюция и новая наука о жизни

Если адаптивная терапия или аналогичные стратегии долгосрочного контроля станут обычным явлением для запущенных форм рака, то наше отношение к опухолям, растущим внутри нашего тела, тоже должно измениться. Пациентам, участвовавшим в испытаниях Боба Гейтенби, пришлось научиться жить с осознанием того, что их болезнь не расстается с ними ни на миг и, более того, что ей умышленно позволяют возвращаться. Необходимо будет обновить и язык, которым мы пользуемся: новые методы стоит уподобить ухаживанию за садом, который содержат в порядке: в нем и цветочные клумбы прополоты, и живые изгороди подстрижены. А вот лексику, которая предполагает сожжение всего дотла и молитвы, чтобы ничего больше на выжженной земле не выросло, придется отложить в сторону.

Психологические перемены коснутся и профилактики рака: это произойдет благодаря более тонкому пониманию взаимодействия между мутациями и микросредой. Обычно мы либо возлагаем вину за рак на конкретные факторы (особенно если их можно избежать), проповедуя при этом «здоровый образ жизни», либо просто пожимаем плечами и ссылаемся на судьбу. Но стоит помнить, что раковые клетки и мутации в них – это только половина картины. Расшифровка мутационных «отпечатков пальцев», обнаруживаемых в опухолях, открывает реальные возможности для предотвращения рака путем минимизации воздействий, которые повреждают ДНК (и для потенциального порицания тех организаций, которые не хотят контролировать производимые ими канцерогены). Однако при этом невозможно избежать ущерба, который наши собственные клетки наносят себе сами – просто из-за фундаментальной биохимии жизни.

Здоровые клетки и среды, в которых они обитают, являются не менее важным компонентом; возможно, для обеспечения порядка в нашем клеточном сообществе нам стоило бы больше фокусироваться на масштабной проблеме поддержания в здоровом состоянии наших тканей и предотвращения длительных и хронических воспалений, а не на составлении списка тех вещей, которых нам лучше избегать. Мы должны радоваться невероятной способности нашего тела подавлять клетки-«мошенницы», пока оно в состоянии заниматься этим, и не укорять себя напрасно, когда одна из них проскользнет сквозь сети и превратится в «мятежницу». По мере совершенствования ранней диагностики и лечения мы, возможно, даже привыкнем рассматривать рак не как злую судьбу, а как нормальную часть старения – этап жизни, через который пройдут многие. Первый период, первые седые волосы, первые морщинки, первая клональная экспансия.

Объявление войны биологической концепции рака не самая глупая идея, которая когда-либо приходила в голову политикам, но «война с раком», объявленная Никсоном в 1971 году, внушила нам веру в то, что мы можем победить. Вместо этого все обернулось полным сумбуром с растущими потерями и гигантскими суммами, утекающими в онкогенно-фармацевтический промышленный комплекс. Три десятилетия спустя, в 2003 году, Эндрю фон Эшенбах, в то время директор Национального института рака США, объявил, что цель работы возглавляемого им учреждения – «искоренить страдания и смерть, причиняемые раком», к 2015 году. Тем не менее, несмотря на усилия этой организации (а также тысяч других по всему миру), люди все еще страдают и умирают, хотя мы уже вступили в 2020-е.

Как человек, который более десяти лет своей жизни проработал в благотворительной организации, поддерживающей исследования рака, я ценю потребность во вдохновляющих лозунгах и больших мотивационных идеях. Однако чрезмерные обещания и не соответствующие им результаты – это прямой путь к общественному разочарованию, а также к созданию атмосферы, в которой будут процветать заговоры и шарлатанство. Ставить жесткие сроки, когда речь идет о таких вещах, как рак, – это значит практиковать магическое мышление. Однако, когда кто-то осмеливается заметить, что все может быть сложнее, чем казалось первоначально, в ответ демонстрируется нежелание принять истину.

Когда Мэл Гривз основал Центр эволюции и рака при Институте исследований рака в 2014 году, он провел брифинг для прессы, на котором разъяснил, почему реалии естественного отбора означают, что мы, возможно, никогда не сможем излечивать запущенный рак из-за неизбежного развития резистентности. Он предложил альтернативное видение превращения фатальных метастатических опухолей в долгосрочные хронические состояния, при которых выживаемость будет измеряться годами, а не месяцами. Чтобы добиться этого, Гривз рекомендовал научиться управлять силами эволюции.

На следующий день в издевательской редакционной статье, опубликованной в The Times, его раскритиковали за недостаток вдохновения. В материале говорилось: