Мятежная королева

Кива встала следом. Несмотря на то, что она только что узнала, она не желала отпускать Наари и вновь оставаться наедине с тьмой.

Киве хотелось ненавидеть надзирательницу, хотелось накричать на нее за то, что все это время она ей врала. Но Наари лишь выполняла данные ей приказы и хранила тайну Джарена… принца Деверика. К Киве она относилась по-доброму, прислушивалась, защищала ее. Она стала ей подругой, которая всегда была рядом и поддерживала – а на Ордалиях даже буквально. Как бы Кива ни хотела, она не могла найти в себе достаточно злобы, чтобы возмущаться поведением Наари, тем более что виноват во всем был наследный принц. Ни на кого другого Кива не могла злиться.

– Понимаю, я слишком много на тебя вывалила, – поспешно произнесла Наари, приглушив свет люминиевого фонаря, словно кто-то мог заметить его из коридора. – Должно быть, голова у тебя сейчас идет кругом, но пожалуйста, выслушай меня. Все будет хорошо. Мы остановим Рука. А Джарен объяснит все остальное. Просто… постарайся не судить предвзято, пока не поговоришь с ним. Ты вправе злиться на него, но пусть злость не встанет на твоем пути к прощению. Он преследовал благие цели.

Наари, конечно, легко говорить, ведь она не знала того, что было известно Киве, не знала о ее семье, ее прошлом. Не могла Кива при всем этом оставаться непредвзятой. Да еще простить его? И речи быть не может.

– И еще кое-что. – Нечто в голосе Наари заставило Киву сжаться, точно в ожидании удара. Еще одного. – Тебе все еще предстоит пройти последнюю Ордалию. Но…

– Но что? – хрипло отозвалась Кива.

– Но до тех пор тебя отсюда не выпустят.

Нет.

До последней Ордалии еще восемь дней. Кива и шесть-то дней в Бездне еле пережила, а уж восемь…

– Если получится, я вернусь, – заверила ее Наари. – В этот раз мне повезло, за сторожившим тебя надзирателем был должок, но я не знаю…

Она умолкла, не желая давать невыполнимых обещаний. Лишь протянула руку сжать плечо Кивы, и в этот раз Кива не отшатнулась: слишком она истосковалась по человеческому теплу.

– Скоро увидимся, – твердо пообещала надзирательница и проскользнула в коридор. Толстая каменная дверь плотно закрылась за ее спиной.

Только когда пропало последнее пятнышко света, Кива уткнулась лицом в колени и погрузилась в море тьмы, оставшись наедине со своим кричащим разумом и раненым сердцем.

СУББОТА

ВОСКРЕСЕНЬЕ

ПОНЕДЕЛЬНИК

ВТОРНИК

СРЕДА

ЧЕТВЕРГ

ПЯТНИЦА

СУББО…

Свет, ослепительный свет ворвался в темноту, поглотившую Киву, казалось, навечно, и ее грубо окрикнули:

– Поднимайся, пора идти!

И она догадалась, что настало время последней Ордалии.

Глава тридцать первая

Кива едва различала предметы вокруг, пока Мясник тащил ее вверх по лестницам и по каменном коридору. Она так привыкла к темноте, что теперь щурилась даже от приглушенного света люминиевых фонарей.

Восемь дней она провела в одиночестве и ни с кем не говорила. Когда Наари ушла, Кива боялась, что не выживет, но понимание, что ее заточение скоро завершится, что в конце концов за ней придут и отведут на Ордалию, облегчило ее долю, пусть и немного. Зная, что очень скоро ей пригодятся силы, Кива не забывала регулярно пить грязную воду и съедать редкие пайки до последней крошки.

Ордалия землей была последним испытанием. Сегодня решится, выживет Кива или умрет, выйдет ли на свободу или ее казнят. То же самое касалось и Тильды, ведь ее жизнь – и смерть – были связаны воедино с судьбой Кивы.

Восемь дней Кива размышляла, с чем ей предстоит столкнуться и чем это может окончиться, полностью отдавая себе отчет в том, что, возможно, последние свои часы она проводит в темной вонючей камере.

Но терзало Киву не только это. Ее разумом овладели мысли о яде, Руке и Джарене. Особенно о Джарене. Со временем Кива сумела принять тот факт, что со смотрителем и его гнусными деяниями она ничего не может поделать – оставалось только верить, что Наари все уладит, как и обещала. Приходилось верить и в то, что Рук, как и предписано законом, отпустит Киву, переживи она последнюю Ордалию, особенно теперь, когда ей столько всего было известно. Рук убил ее отца и сотни невиновных, что сейчас, что девять лет назад. Кива твердо была убеждена: он заплатит за свои преступления, пусть даже сейчас это было не в ее власти.

Но Джарен…

Кива до сих пор не могла смириться с тем, кто он на самом деле, с тем, что он ей врал. И с тем… что он ее спас.

Сколько бы времени она ни провела в той темнице, сколько бы она все это ни обдумывала, Кива так и не смогла разобраться в собственных чувствах. Сумеет ли она отпустить эту злость и обиду? Как бы она ни пыталась забыть, она все еще слышала хлест плети о кожу Джарена, его стоны боли, видела кровь на его спине, на Мяснике, на каменном полу.

Он сделал это ради нее. Наследный принц – Валлентис – рисковал своей жизнью, чтобы спасти ее, и за это оказался на волоске от смерти. Кива не могла просто выбросить это из головы, как бы ей ни хотелось.