Мятежная весна

– Я больше не засну. Не допущу, чтобы это случилось. Магнус, матушка что-то добавляла в воду, когда давала мне пить… Это из-за нее я все время спала!

Он в недоумении смотрел на нее.

– С чего бы ей делать такое?

– А с того, что она думает, будто я – зло во плоти. Она сама мне сказала, что хочет меня убить. – Люция дотянулась и стиснула его руку. – Я больше не хочу видеть эту женщину! А не то я за себя не ручаюсь! Я знаешь что могу сделать, если придется защищаться! Она всегда ненавидела меня, Магнус! А теперь и я к ней чувствую то же…

Пламя каждой свечи в комнате вдруг взвилось на добрых полфута, пылая так же ярко, как и гнев Люции. Магнус опасливо покосился на них, потом снова повернулся к принцессе:

– Люция… Матушка умерла. Ее полторы недели назад убили мятежники.

– Умерла? – У Люции внезапно пересохло во рту.

Язычки пламени, которые она вызвала, едва коснувшись краешком мысли, тотчас же угасли совсем.

Люция ждала какого-то отклика в своей душе. Горя, хотя бы печали… еще чего-нибудь в том же духе… Но так ничего и не ощутила.

– Я разыщу ее убийцу. Клянусь, разыщу. И заставлю его сполна заплатить за содеянное…

Голос Магнуса прервался. Он высвободился из ее рук и зашагал по комнате туда и сюда, отворачивая лицо.

– Я сожалею о твоей утрате, – прошептала она.

– Мы все понесли утрату.

Он, видимо, глубоко скорбел о своей матери. Люция скорбеть о ней не желала и не могла.

Магнус вновь пересек комнату, рассеянно поглаживая шрам на щеке. Он всегда так делал, когда пребывал в глубоком раздумье.

– Рядом с телом матери нашли мертвую ведьму. Тоже убитую. Думается, она-то и снабжала ее сонным эликсиром. Не возьму в толк, на что ей понадобилось так поступать… О чем только она думала?

Итак, матушка советовалась с ведьмами. Все правильно. Огонь побеждают огнем, магию – магией.

– Мы никогда не сможем сказать наверняка, – проговорила Люция. Потянулась к Магнусу, и тот сразу оказался рядом и взял ее руку в свою. – Помоги встать… Мне так надоело в этой постели!

Он исполнил ее просьбу. Опираясь на его руку, Люция поднялась на ноги, но тут же поняла, что сил стоять у нее еще нет.

– Боюсь, ты пока не готова, – сказал Магнус, осторожно опуская ее обратно. – Нужно тебе сперва отдохнуть.

– Я два месяца тем только и занималась, что отдыхала!

Он устало улыбнулся, только в темных глазах по-прежнему читалось затаенное горе.

– Значит, сможешь вытерпеть еще день-два. Сегодня ты все равно никуда не пойдешь. Придется смириться. Знаешь, в любой другой день я до вечера сидел бы с тобой и рассказывал обо всем, что ты пропустила. Например, о том, в какой мышеловке я себя чувствую здесь, в этом Ораносе. Тут всегда светит солнце, все такое восхитительно зеленое… Глаза б мои не смотрели. Всего и радости, что присоединиться к охоте на смутьяна, убившего нашу мать. Но и с этим придется повременить.

– Чего же ждать?

Магнус поднялся с края кровати, на котором сидел, и прислонился плечом к одной из опор балдахина.

– Пока я не вернусь.

– А куда ты уезжаешь?

Его лоб прорезали морщины. Казалось, ему не хотелось вслух говорить о том, что было у него на уме.

– Магнус, скажи мне! Что случилось?

– Сегодня – важный день, Люция. На самом деле я усматриваю немалую иронию судьбы в том, что именно сегодня ты к нам вернулась. Вернулась ко мне…

– А что такое сегодня должно произойти?

– Сегодня моя свадьба.

У нее так и открылся рот. Потом она завозилась и села, подоткнув многочисленные подушки.

– Как так? И на ком же ты женишься?

Он стиснул зубы:

– На принцессе Клейоне Беллос.

Люция ушам своим не могла поверить.

– Это же чистой воды брак по расчету!

Магнус бросил на нее косой взгляд.

– Да что ты, – хмыкнул он. – Как можно. Отняв ее королевство и пустив прахом всю ее жизнь, я самым естественным образом втрескался в нее по уши… Конечно, по расчету, а как же еще!

Ее брат – нареченный принцессы Клейоны, золотой принцессы Ораноса! С ума сойти, что творится!

– И ты, по-моему, не слишком доволен.

Магнус потер лоб, как если бы сама эта мысль причиняла ему боль.

– А я должен быть в восторге оттого, что меня венчают с девчонкой, которая меня ненавидит? К которой я сам ничегошеньки не чувствую? И все это лишь ради того, чтобы наш отец прочнее сидел на троне? Знаешь, недоволен – это весьма мягко сказано.

Несмотря на первоначальное потрясение, Люция вполне понимала политическое значение подобного брака. Однако происходившее все равно выглядело глубоко неправильным.

– Он, может, и король, и твой родитель, – сказала она, – но все-таки он тебе не господин, а ты – не раб. Откажись!

Ответом ей был долгий взгляд принца.

– Ты в самом деле хочешь, чтобы я отказался?

– Магнус, я тут ни при чем. Это твоя жизнь и твое будущее.

По его лицу вновь прошла судорога боли. Не такого ответа он от нее ждал.

Воспоминание о том, как он признался ей в давней и глубокой страсти, как вырвал тот поцелуй, заставило ее внутренне содрогнуться.

– Ничто не изменилось для нас, Магнус, – прошептала она. – Прошу тебя, пойми это.

– Я понимаю.

– В самом деле понимаешь?

– Да.

Он не выговорил это, а прошипел.