Мятежная весна

– Нет, – сказала она. – Тебе именно следует посещать мои сны! Ты не можешь просто взять и бросить меня! Ты тоже стал очень важен для меня, Алексиус! Не уходи из моей жизни!

В темном серебре его глаз по-прежнему отражалось страдание. Какая это была мука! А сколько ответов на вопросы, которых она даже не успела задать!

Он вдруг взял в ладони ее лицо, наклонился и коснулся губами ее губ.

Может, это было задумано как вполне целомудренный поцелуй, но мало ли что и как было задумано… Его ладони скользнули вниз, к ее талии, и он с силой прижал Люцию к себе, а поцелуй становился все глубже и глубже… Она ласкала его лицо, его подбородок, запускала руки в его волосы… У его тела был вкус пряного меда – попробуешь раз и захочешь снова и снова. И ей захотелось большего. Ее пальцы нашли тесемки его рубашки и распутали их, оголив грудь. Против сердца у него обнаружилась отметина – светящийся золотой завиток.

– Что это?

– Знак моей природы.

Как же он был прекрасен. Настолько прекрасен, что Люции окончательно расхотелось пробуждаться. Вот бы остаться с ним навсегда!

– Я люблю тебя, Алексиус, – прошептала она, касаясь губами его губ.

Он так вздрогнул, что она почти пожалела о вырвавшихся словах. Но он вновь накрыл ее губы своими, жесткими и требовательными. Ее дыхание принадлежало ему. Ее сердце принадлежало ему…

И тут на луг опустилась тьма. И ничего не стало. И Алексиуса унесло прочь.

Она хотела закричать, но крика не получилось.

Люция медленно открыла глаза. Она лежала в просторной постели с занавесями, под мягкими белыми шелковыми простынями. Перед глазами мерцала свечка на столике у кровати.

Тут же в сердце зародилась непривычная боль.

Алексиус…

В кресле неподалеку дремала девушка в простом сером платье. Вот ее ресницы дрогнули, она открыла глаза – и тотчас их вытаращила.

– Ваше высочество! Вы… вы очнулись!

– Пить, – кое-как выговорила Люция.

Девушка бросилась за водой:

– Я немедленно сообщу королю!

– Подожди… Подожди немножко.

Девушка повиновалась. Она подала принцессе воды, и Люция после мгновенного колебания выпила ее. Потом служанка подала ей фруктов, сыра и хлеба.

– Два месяца! – с ужасом повторила Люция, выяснив, сколько пролежала в беспамятстве. – Как же я жива-то осталась?

– Вы иногда глотали особый напиток, составленный для поддержания сил. Но сами лекари говорили, что вы живете благодаря чуду.

Да уж, без чуда не обошлось. Оно состояло в том, что матери удавалось раз за разом опаивать ее, погружая в сон. Люция ощутила такой гнев, что в руке лопнул стакан.

– Принцесса! – в ужасе ахнула служанка, волнуясь, не порезалась ли больная. И принялась собирать острые осколки стекла.

Склонив голову набок, Люция посмотрела на свою руку, на окровавленную ладонь. Ранку жгло. Ее отца называли Кровавым королем. Стало быть, сама она – Кровавая принцесса? Кровь на руке была такой яркой, она прямо светилась…

Алые капли падали на безупречно чистые простыни. Девушка поспешно перевязала ей ладонь.

Люция оттолкнула ее:

– Чепуха…

– Я вам свежие простыни принесу!

– Да не бойся ты так, – сказала Люция. – Говорю же, это все чепуха.

Размотав импровизированную повязку, она сосредоточилась на своей руке. Тотчас руку окутало чудесное, теплое золотое свечение. Еще мгновение – и ранка затянулась бесследно.

Матушка ошибалась на ее счет. Она не была злом. И не собиралась творить зло. После долгого отсутствия она прибегла к элементалям, и ощущения подтверждали: все правильно. Все хорошо. Так тому и следует быть.

– Я слышала, на что вы способны… – с восторгом и благоговейным ужасом прошептала девушка.

Сама она была ходячим недоразумением: маленькая дурнушка, похожая на мышонка.

– Слухи, – сказала Люция, – нужно от себя гнать. Пока у них не выросли острые зубы, чтобы пожрать тебя.

Девушка побелела:

– Да, ваша милость…

– Поди найди моего брата. Поняла? Только моего брата, и никого иного!

Мышка исчезла, а Люция осталась осмысливать собственную грубость. Обычно она бывала к служанкам гораздо добрей… Что же с нею такое?

Осматривая незнакомую комнату, она повернулась в сторону балконной двери. За ней было синее небо с пушистыми комочками облаков и зеленые холмы до горизонта. Прекрасный пейзаж – но не такой, как дома. Где снежное совершенство скованного морозом Лимероса?

Вот на перила опустился золотой ястреб… Люция зашевелилась и села. От непривычного усилия все поплыло перед глазами. Ястреб разглядывал ее, склоняя голову то на одну сторону, то на другую.

– Алексиус? – прошептала она. – Это ты?

Тяжелые деревянные двери спальни распахнулись, бухнув о стены, и птица сорвалась со своего насеста. Люция, нахмурившись, обернулась к двери. На пороге стоял Магнус.

– Люция! – Он тотчас оказался подле нее. – Во имя богини! Если снова уснешь, я тебе этого не прощу!

Люция, хоть и хранила в себе досаду из-за того, что он напугал птицу, все же очень рада была его видеть. Отросшие темные волосы падали Магнусу на лицо, едва не пряча карие глаза. В прежнее свое, очень краткое пробуждение она этого и не заметила.