Мятежная

— Совершенно очевидно, те, кто не может ограничить себя строго определенным образом жизни и мышления, чаще всего покидают фракцию или проваливают инициацию, так?

— Дело в другом, — говорит он. — Я хотел понять, почему тебя беспокоит, сколько тут дивергентов.

— Эрудитам нужна армия. Временно они обрели ее в виде лихачей. Теперь им нужно еще больше, и мы — очевидное место поисков, пока они не выяснили, насколько много у нас дивергентов. В том случае, если они еще этого не сделали, я хочу знать, сколько у нас людей, способных противостоять симуляциям.

— Откровенно, — говорит он. — А зачем было искать дивергентов альтруистам? Ведь не для того, чтобы помочь Джанин, так?

— Конечно, нет, — отвечает она. — Но пока я точно не знаю. Альтруисты неохотно делились информацией, если в их глазах это выглядело лишь удовлетворением любопытства. Они говорили нам ровно столько, сколько считали необходимым.

— Странно, — говорит Тобиас.

— Возможно, тебе следует спросить твоего отца, — замечает она. — Ведь именно он сказал мне про тебя.

— Про меня, — повторяет Тобиас. — Что?

— Он подозревает, что ты дивергент, — отвечает она. — Он все время следил за тобой. Подмечал особенности твоего поведения. Был очень внимателен. Именно поэтому… именно поэтому я думала, что с ним ты будешь в безопасности. В большей, чем со мной.

Тобиас ничего не отвечает на это.

— А теперь вижу, что была не права.

Он продолжает молчать.

— Хотела бы я… — начинает она.

— Не смей даже пытаться извиниться, — дрожащим голосом говорит он. — Это не то, что можно поправить одной-двумя фразами и объятиями или чем-то в этом роде.

— Хорошо, не буду, — кивает она.

— Зачем бесфракционники объединяются? — спрашивает он. — Что ты собираешься делать?

— Мы хотим свергнуть эрудитов, — отвечает Эвелин. — Когда мы от них избавимся, ничто не остановит нас на пути к власти в правительстве.

— Так вот в чем тебе нужна моя помощь. Свергнуть продажное правительство и установить тиранию бесфракционников.

Он хмыкает.

— Без вариантов.

— Мы не хотим становиться тиранами, — отвечает она. — Мы построим новое общество. Без фракций.

У меня пересыхает во рту. Без фракций? Мир, в котором никто не знает, кто он такой и что ему лучше подходит? Такого я себе даже представить не могу. Для меня это означает лишь хаос и взаимное отчуждение.

Тобиас усмехается.

— Хорошо. Так как ты хочешь свергнуть эрудитов?

— Иногда радикальные перемены требуют радикальных мер.

Тень Эвелин приподнимает плечо.

— Я понимаю, такое потребует серьезных разрушений.

Я вздрагиваю. Где-то, в темной части моей личности, я приветствую разрушение, если уничтожать будут эрудитов. Но сейчас это слово обретает для меня новое значение. Теперь я знаю, как это выглядит. Тела в серых одеждах, лежащие на тротуарах. Лидеры Альтруизма, которых убивают прямо на лужайках перед их домами, рядом с почтовыми ящиками. Я вжимаюсь лицом в тюфяк так, что лбу становится больно. Чтобы избавиться от воспоминаний. Избавиться.

— Вот для чего ты нам нужен, — говорит Эвелин. — Чтобы сделать это, необходима помощь лихачей. У них есть оружие и боевой опыт. А ты сможешь закрыть пропасть между ними и нами.

— Ты считаешь, я важный человек среди лихачей? Ты ошибаешься. Я — просто человек, который мало чего боится.

— Я полагаю, ты стал важным человеком среди них, — отвечает Эвелин. Она встает, и ее тень протягивается от пола до потолка. — И уверена, ты найдешь способ это сделать, если пожелаешь. Подумай.

Она откидывает назад вьющиеся волосы и завязывает их в узел.

— Двери открыты всегда.

Спустя пару минут он снова ложится рядом со мной. Я не желаю признаваться, что подслушивала, но очень хочу сказать ему одну вещь. Я не верю Эвелин, бесфракционникам и любому другому человеку, который так непринужденно говорит об уничтожении целой фракции.

Но прежде, чем я набираюсь смелости заговорить, его дыхание становится медленным и ровным. Он засыпает.

Глава 10

Я провожу рукой по шее, чтобы приподнять прилипшие волосы. Все тело болит, особенно ноги, которые просто жжет, даже когда я не шевелюсь. И пахну я не слишком приятно. Мне бы помыться.

Я выхожу в коридор и ищу душевую. Оказываюсь не единственной, у кого возникло такое желание. У душевых стоят несколько женщин. Половина из них обнажена, но остальных это совершенно не волнует. Найдя свободное место в углу, я сую голову под кран и стою под потоком холодной воды.

— Привет, — радуется мне Сьюзан. Я поворачиваюсь в сторону. Вода течет по носу и щекам. Она приносит два полотенца, белое и серое, с обтрепанными краями.

— Привет, — отвечаю я.

— У меня есть идея, — говорит она. Поворачивается ко мне спиной и расставляет руки в стороны, держа полотенце и тем самым отгораживая меня от остальных. Я вздыхаю с облегчением. Уединение. Хоть какое-то, насколько здесь возможно.

Я быстро раздеваюсь и хватаю кусок мыла, лежащий на полке.

— Как ты? — спрашивает она.