Мятежная

Собрание длится еще час. К тому времени дождь прекращается, но вода все еще течет по потолочным и стеновым панелям. Я и Кристина сидим у стены, коротая время за игрой, где нужно ловить друг друга за большой палец. Выигрывает она постоянно.

Наконец, Джоанна и другие, взявшие на себя роль ведущих, встают под деревом. Она должна объявить исход обсуждения, но молчит, опять сложив руки на груди и постукивая пальцами по локтю.

— Что происходит? — удивляется Кристина.

Внезапно Джоанна поднимает глаза.

— Прийти к соглашению оказалось сложно, — говорит она. — Мы продолжим политику невмешательства.

Для меня не имеет значения, пойдут члены Товарищества в город или нет. Но я уже было начала надеяться, что не все среди них трусы, а решение выглядит трусливым. Я снова опираюсь на окно.

— Я не желаю вносить раздор в общину, которой столь многим обязана, — продолжает Джоанна, — но совесть заставляет меня пойти против такого вердикта. Любой может присоединиться ко мне.

Сначала я, как и все остальные, не очень понимаю ее слова. Джоанна наклоняет голову, и ее шрам снова виден.

— Я осознаю, что в результате данного поступка более не имею права быть членом Товарищества.

Она шмыгает носом.

— Но если мне придется покинуть вас, я сделаю это с любовью, а не с неприязнью.

Джоанна кланяется собравшимся, убирает волосы за уши и идет к выходу. Несколько членов Товарищества вскакивают, потом еще, и, наконец, вся толпа стоит. Некоторые из них, немного, но достаточное количество — следуют за Рейес.

— Вот такого я не ожидала, — восклицает Кристина.

Глава 40

Спальня эрудитов — одна из самых больших в районе Товарищества. Двенадцать кроватей, восемь в ряд вдоль длинной стены и по две других — напротив. В середине комнаты находится большой стол, на котором валяются инструменты, куски металла, механизмы, старые компьютерные детали и провода.

Кристина и я заканчиваем разъяснять план, который звучит намного глупее, когда тебя слушает дюжина внимательных эрудитов.

— Ваш план дефектный, — первой выступает Кара.

— Именно поэтому мы к вам и пришли, — заявляю я. — Чтобы вы сказали, как его исправить.

— Ну, для начала, об этой важной информации, которую вы хотите спасти, — начинает она. — Запись на диске — смешная идея. Диски рано или поздно разбиваются, попадают не в те руки, как любые физические объекты. Я бы посоветовала воспользоваться сетью передачи данных.

— Чем?

Она смотрит на эрудитов. Молодой парень с оливковой кожей отвечает.

— Давай. Расскажи им. Теперь нет причин держать это в тайне.

— Многие компьютеры в районе Эрудиции настроены так, что могут получать информацию с компьютеров других фракций. Поэтому Джанин было легко осуществить симуляцию через «железо» Лихачества, а не Эрудиции.

— Что? — спрашивает Кристина. — Значит, вы можете запросто прогуляться по информации другой фракции, если захотите?

— Нельзя «прогуляться», — объясняет молодой парень. — Фраза лишена логики.

— Это метафора, — хмурится Кристина. — Правильно?

— Возможно, просто фигура речи? — спрашивает парень. — Или метафора является частным случаем последнего термина?

— Фернандо, не отвлекайся, — просит Кара.

Он кивает.

— Факт в том, что сеть передачи данных существует, — продолжает Кара. — Этичность ее существования спорна, но я считаю, что она послужит нам сейчас. Если компьютеры Эрудиции могут получать информацию, следовательно, они могут и отправлять ее куда угодно. Если мы перешлем сведения, которые вы хотите уберечь, на компьютеры всех фракций, уничтожить их будет невозможно.

— Когда ты говоришь «мы», ты подразумеваешь… — начинаю я.

— Что мы пойдем с вами? — заканчивает она за меня. — Очевидно, не все из нас, но некоторым придется. Как вы собираетесь самостоятельно ориентироваться в штаб-квартире Эрудиции?

— Вы не понимаете, что если будете с нами, вас могут и подстрелить, — улыбается Кристина. — И не спрячетесь за нашими спинами, чтобы спасти свои очки или что-нибудь в этом роде.

Кара быстро снимает очки и ломает их пополам.

— Мы рисковали своими жизнями, отрекшись от нашей фракции, — говорит она. — И мы готовы на все, чтобы спасти нашу фракцию от самой себя.

— А еще у нас есть полезные штуки, — слышится тоненький голос позади Кары. Девочка лет десяти-одиннадцати выглядывает из-за ее локтя. У нее короткие волосы, как у меня, но черные, и они окружают ее голову пушистым ореолом.

Я переглядываюсь с Кристиной.

— Что за штуки? — спрашиваю я.

— Это всего лишь опытные образцы, — бормочет Фернандо. — Нет нужды вдаваться в подробности.

— Подробности — не наше занятие, — кивает Кристина.

— Тогда как вы можете что-то исправить? — спрашивает девочка.

— А мы этого и не делаем, на самом деле, — отвечает Кристина. — Мы пытаемся поступить так, чтобы не стало еще хуже.

— Энтропия, — соглашается девочка.

— Что?

— Энтропия, — щебечет она. — Теория о том, что материя во Вселенной постепенно стремится к единой средней температуре. Подходящее название — «тепловая смерть».

— Элайя, это жутчайшее упрощение, — вставляет Кара.