Мятежная

Маркус улыбается, дергая руль влево, и мы не врезаемся в упавший фонарный столб. Кристина радостно гикает, когда машину подбрасывает на очередном куске хлама, будто мы сейчас развлекаемся.

— Еще одна глупость, а? — говорит она, перекрикивая шум ветра в кабине.

Я вжимаюсь в сиденье и стараюсь не вспоминать об ужине.

Когда мы доезжаем до ограды, то в свете фар видим лихачей, охраняющих ворота. На одежде четко видны синие нашивки. Я стараюсь глядеть на них со всей доброжелательностью. Не смогу убедить их в том, что я из Товарищества, если буду просто угрюмо таращиться.

Темнокожий мужчина с пистолетом в руке подходит к окну со стороны Маркуса. Светит фонарем поочередно на нас троих. Я прищуриваюсь и старательно улыбаюсь, делая вид, что мне без разницы слепящий свет и наставленные дула.

Члены Товарищества безумцы, если они действительно так думают и чувствуют. Или едят слишком много этого своего хлеба.

— Скажи-ка, что делает человек из Альтруизма в грузовике вместе с двумя девушками из Товарищества? — спрашивает мужчина.

— Девушки вызвались доставить в город продукты, — отвечает Маркус. — А я сопровождаю их, чтобы они были в безопасности.

— А еще мы водить не умеем, — ухмыляется Кристина. — Папа много лет пытался меня научить, но я до сих пор газ с тормозом путаю. Можешь представить себе, чем это кончилось бы! В любом случае, было очень любезно со стороны Джошуа вызваться проводить нас, иначе мы бы бесконечно таскали коробки, а они такие тяжелые…

— Ладно, понял, — лихач поднимает руку.

— Ой, конечно, извините, — хихикает Кристина. — Я просто думала, надо все объяснить, потому что вы были в таком недоумении, и неудивительно, поскольку нечасто попадается такой…

— Правильно, — говорит мужчина. — Вы вернетесь в город?

— Не скоро, — отвечает Маркус.

— Хорошо. Тогда проезжайте.

Он кивает другим лихачам, стоящим у ворот, и один из них набирает код на замке. Ворота разъезжаются в стороны. Маркус тоже кивает охраннику и выводит машину на побитую дорогу, ведущую в район Товарищества. В свете фар мы видим колеи, степную траву и снующих туда-сюда насекомых. В темноте справа я замечаю светлячков, вспыхивающих и гаснущих почти в ритме пульса.

— Ради всего святого, что это было? — спрашивает Маркус у Кристины через несколько секунд.

— Больше всего в мире лихачи ненавидят радостное сюсюканье Товарищества, — пожимая плечами, отвечает она. — Я решила, что достану его своей болтовней и он поскорее нас пропустит.

— Ты гений, — я улыбаюсь во весь рот.

— Я знаю, — отвечает она, мотая головой так, будто хочет отбросить волосы через плечо, хотя ее прическа коротковата.

— За исключением того, что имя «Джошуа» не принято в Альтруизме, — замечает Маркус.

— Плевать. Можно подумать, они соображают, что к чему.

Впереди я вижу свет, исходящий от домов Товарищества. Знакомое скопление деревянных домов и теплицу посередине. Мы едем через сад. Пахнет теплой сырой землей.

Я снова вспоминаю, как мама тянулась вверх, срывая яблоки, когда много лет назад мы приехали помогать Товариществу на уборке урожая. Укол боли в груди, но воспоминание не захватывает меня с головой, как пару недель назад. Может, потому, что я отправилась на операцию, которая воздаст должное ее памяти. Или я слишком загружена теми предстоящими событиями, чтобы адекватно горевать о ней. Но что-то во мне изменилось, точно.

Маркус останавливает машину позади дома, где погашен весь свет. Вдруг я замечаю, что в замке зажигания нет ключа.

— Как же ты ее завел? — спрашиваю я.

— Мой отец многому научил меня по части механизмов и компьютеров. Эти знания я передал и своему сыну. Не думаешь ли ты, что он сам всему этому научился?

— На самом деле, именно так и думаю, — я открываю дверь и вылезаю. По ступням и икрам скользит трава. Кристина стоит справа от меня, запрокинув голову.

— Здесь все по-другому, — говорит она. — Можно забыть о том, что происходит там.

Она показывает большим пальцем за спину, на город.

— Они так и делают, — напоминаю я.

— Они знают, что существует вокруг, помимо города? — спрашивает Кристина.

— Не больше, чем патрули Лихачества, — отвечает Маркус. — То, что вокруг города внешний мир, незнакомый и потенциально опасный.

— Почему ты считаешь, что им известно?

— Потому, что это сказали им мы, — Маркус направляется к теплице.

Я переглядываюсь с Кристиной. Потом мы переходим на легкий бег, чтобы догнать его.

— Что это означает?

— Когда тебе доверена информация, приходится решать, сколько других людей надо ввести в курс дела, — отвечает Маркус. — Лидеры Альтруизма сказали им столько, сколько было необходимо. А сейчас, будем надеяться, Джоанна не изменила своим привычкам. Вечером она обычно в теплице.

Он открывает дверь. Идущий изнутри воздух такой же теплый и плотный, как в прошлый раз, но наполнен туманом. Он слегка холодит мне щеки.

— Вау, — говорит Кристина.