Мятежная

— Угу. Решила, что врагам будет сложнее стрелять в меня, если я буду сногсшибательно красива, — отвечает она, приподняв бровь. — Так, не шевелись.

Она снимает колпачок с черного тюбика размером с палец. Там красная палочка. Губная помада, очевидно. Прикасается ею к моему рту и водит, пока мои губы не становятся ярко-алыми. Я вижу это, если поджимаю их.

— Тебе когда-нибудь рассказывали о такой диковинке, как выщипывание бровей? — спрашивает она, держа в руке пинцет.

— Убери от меня это штуку.

— Чудесно, — вздыхает она. — Я бы наложила румяна, но уверена, мой тон тебе не подходит.

— Я в шоке, учитывая, что у нас почти одинаковый цвет кожи.

— Ха-ха.

Когда мы заканчиваем, у меня четко обрисованные губы, подкрученные ресницы, и я одета в ярко-красное платье. Мой нож спрятан в чехле на ремне на внутренней стороне бедра.

— Где же встретит нас Маркус, Губитель Жизней? — спрашивает Кристина. На ней желтые цвета Товарищества, и на фоне ее кожи этот цвет сияет.

— Позади штаб-квартиры Альтруизма, — со смехом отвечаю я.

Мы идем по тротуару в темноте. Все остальные должны сейчас ужинать, я проверяла, но на случай, если мы на кого-то наткнемся, мы накинули сверху черные куртки, чтобы скрыть одежду цветов Товарищества. С непривычки я спотыкаюсь о трещину в бетоне.

— Куда это вы собрались? — слышу я голос Питера. Оглядываюсь. Он стоит на тротуаре, сзади нас. Интересно, сколько времени он следит за нами?

— Почему ты не со своей группой, не ужинаешь? — спрашиваю я.

— Я не в группе, — он похлопывает по руке, в которую я его ранила. — Травмирован.

— Ага, точно! — восклицает Кристина.

— Ну, честно говоря, мне не хочется идти в бой заодно с толпой бесфракционников, — говорит он, и его зеленые глаза загораются. — Поэтому собираюсь остаться здесь.

— Как трус, — с отвращением кривит губы Кристина. — Пусть остальные вместо тебя возятся.

— Угу! — злорадствует он. Хлопает в ладоши. — Счастливо вам сдохнуть.

Посвистывая, переходит через улицу и идет в противоположном направлении.

— Ну, его нам удалось отвлечь, — говорит Кристина. — Он не стал переспрашивать, куда мы идем.

— Ага. Хорошо.

Я прокашливаюсь.

— Значит, план таков. Немного дурацкий, правда?

— Он не… дурацкий.

— Ой, ладно тебе. Глупо верить Маркусу. Глупо пытаться прорваться через охрану из лихачей на воротах ограды. Глупо идти наперекор лихачам и бесфракционникам. А в сочетании первое, второе и третье… чушь, какой не бывало в истории человечества.

— К сожалению, это лучший план, который мы смогли составить, — замечает она. — Если мы хотим, чтобы все узнали правду.

Я доверила Кристине свои планы, когда решила, что наверняка погибну, так что надо бы ее послушаться. Я беспокоилась, что она не захочет идти со мной, но забыла, из какой она фракции. А выросла она в Правдолюбии, где истина превыше всего. Может, теперь она и лихачка, но мой опыт говорит о том, что в нас всегда остается след фракции, в которой мы родились.

— Значит, ты здесь выросла. Тебе здесь нравилось? — хмурится Кристина. — Думаю, что нет, если ты решила уйти.

Солнце клонится к горизонту. Мы идем. Мне никогда не нравился закатный свет, поскольку в нем район Альтруизма выглядел еще более унылым, чем в другое время суток, но сейчас монотонный серый оттенок меня успокаивает.

— Некоторые вещи я любила, другие — терпеть не могла, — отвечаю я. — А еще здесь было то, что я не ценила, пока не потеряла.

Мы подходим к штаб-квартире Альтруизма, прямоугольному бетонному зданию, точно такому же, как остальные дома в районе Альтруизма. Мне хочется зайти внутрь, вдохнуть запах старого дерева в зале собраний, но у нас нет времени. Мы ныряем в переулок рядом со зданием и идем к его задней части, где Маркус должен ждать нас.

Там стоит бледно-голубой пикап с работающим мотором. Маркус сидит за рулем. Я пропускаю Кристину вперед, и она садиться в середину. Я не хочу без особой надобности находиться рядом с ним. Кажется, моя ненависть к нему немного смягчает степень моего предательства по отношению к Тобиасу.

У тебя нет выбора, говорю я себе. Другого пути нет.

С этими мыслями я закрываю дверь и ищу ремень, чтобы пристегнуться. Нахожу лишь обтрепанный огрызок со сломанной пряжкой.

— Где ты нашел этот хлам? — интересуется Кристина.

— Украл у бесфракционников. Они их чинят. Завести его тоже удалось не сразу. И лучше избавьтесь от курток, девочки.

Я комкаю куртки и выкидываю их в полуоткрытое окно. Маркус включает передачу, коробка воет. Я готова к тому, что машина не тронется, когда он выжмет газ, но она все-таки едет.

Насколько я помню, дорога от района Альтруизма до района Товарищества занимает около часа, и от водителя требуется приличное мастерство. Маркус выруливает на одну из главных дорог и выжимает газ до отказа. Машина делает рывок вперед, едва минуя огромную дыру в асфальте. Я хватаюсь за приборную доску, чтобы удержаться на месте.

— Расслабься, Беатрис, — успокаивает Маркус. — Я не в первый раз за рулем.

— Я тоже многие вещи делала не один раз, но это не значит, что я делаю их хорошо!