Мятежник

Странно, он бы подумал, что лицо Тамар наконец вернётся к нему, когда он будет умирать. Но всё, что он мог видеть, была Марта, её ореол непослушных кудрей вокруг упрямого лица, её восхитительный рот. Он улыбался, лёжа при смерти. Это было так похоже на него, думать о похотливых мыслях, когда он наконец-то умрёт.

— Ты мудак, — он даже слышал голос Марты, хотя это были не совсем те любовные признания, которые он хотел бы услышать в своих последних минутах.

Он открыл глаза, чтобы сказать фантому именно это, а затем замер. Это была Марта во плоти, покрытая сажей, кровью и грязью, стоявшая на коленях рядом с ним, с яростью в глазах, когда она ткнула его своим запястьем.

— Пей.

— Как ты?..

— Ты думаешь, что знаешь ответы на все вопросы? Пей, или, клянусь, я позволю тебе умереть на куче гниющих трупов. И не волнуйся, если ты почувствуешь несколько других мужчин, которым я предоставила своё запястье… уверена, ты не возражаешь быть вторым, после многих.

Он уставился на неё, не веря своим глазам. А потом он схватил её за руку, дёрнул вниз и крепко поцеловал.

На краткий, золотой миг она поцеловала его в ответ. А потом она оттолкнула его.

— Я думала, ты собираешься вцепиться мне в шею.

Теперь он угасал, но оно того стоило. Умереть с поцелуем Марты на губах было таким же хорошим способом уйти, как и любым другим.

— Мудак, — снова пробормотала она.

И он почувствовал вкус тёплых, сладких, животворящих капель её крови на своих губах, на своём языке, и он проглотил, принимая её.

ЖЕНЩИНЫ СЛЕДОВАЛИ ЗА МНОЙ, как орда древних кельтов, крича «убить», двигаясь сквозь пламя, как будто оно было таким же нематериальным, как туман, окутавший Шеол. Я слышала их, когда кормила Каина, слышала их, когда баюкала его голову в своих руках, но я не смотрела. Либо мы победим, либо нет, именно тогда я больше не могла выносить кровопролития. Это был последний раз, когда я видела Каина, последний раз, когда я была с ним. Предполагая, что мы оба выживем, я собралась уходить. Возможно, вернуться к уродству реального мира. У Разиэля было бы какое-то представление о тайне, пока я не выздоровею. Но сейчас я могла обнимать его, смотреть сверху вниз на лживого ублюдка и любить его так, как, я знала, не должна.

Медленно, медленно шум становился тише, оглушительный лязг металла о металл затихал, глухие удары и хрюканье стихали, крики умирающих растворялись в ничто, и я задавалась вопросом, умираю ли я тоже. Я с отсутствующим отчаянием осознала, что мы купаемся в золотом свете, и подняла глаза, ожидая увидеть какую-то вечность, ожидающую нас. Вместо этого я увидела солнце, светящее прямо на нас, и ни одно облако тёмных ангелов не заслоняло свет. Я ошеломлённо огляделась вокруг и увидела, что стена пламени исчезла, и я стояла на коленях посреди кровавого поля битвы, усеянного сотнями тел, хотя я никого из них не узнала. Все они были солдатами Уриэля.

Который теперь, по-видимому, ушёл. Раздался внезапный крик триумфа, за которым последовал рёв, когда армия Падших торжествующе подняла своё окровавленное оружие, и я посмотрела вниз на человека, чью голову я так нежно баюкала.

Он смотрел на меня снизу-вверх с ошеломлённым выражением на лице.

Я уронила его голову в песок.

Мгновение спустя я добралась до Тори, бросилась в её объятия, когда мы обнимали друг друга, смеясь и плача, когда знакомое ощущение охватило мою кожу, и я замерла.

Тори уставилась на меня.

— Что случилось? — требовательно спросила она. — Ты что-то видела. Они вернутся?

— Возможно, — сказала я отсутствующим голосом, выходя из внезапного транса.

— Дело не в этом.

— Тогда что это, чёрт возьми, такое?

— Слушай!

На невозможный миг на окровавленном песке воцарилась полная тишина. А затем, подобно чистейшей музыке, звук выплыл в залитый солнцем воздух, донёсся с самого верхнего этажа.

Здоровый крик новорождённого ребёнка.

ГЛАВА 33

Разиэль смотрел на своего спящего сына с выражением полного изумления на лице. Прошло три дня с тех пор, как он родился, и Разиэль всё ещё не мог прийти в себя от абсолютного удивления. Десять пальцев на руках и ногах, сладкий молочный запах, который, по утверждению Марты, присущ всем младенцам. И Элли была в порядке, хотя и измучена коротким тяжёлым трудом, улыбаясь ему так доброжелательно, что он задался вопросом, была ли она той же самой женщиной, которая получала удовольствие, уколов его гордость.

— Он прекрасен, — сказал он удивлённым голосом, зная, что он всего лишь повторил то, что говорил каждый отец в истории, глядя на своего ребёнка.

— Шшш, — сказала Элли. — Марта спит.

Он нахмурился, но всё равно понизил голос.

— Почему мы должны беспокоиться о том, чтобы Марта высыпалась? Ты та, у кого только что родился ребёнок.

— И она та, кто гуляет с ним, пока он плачет, чтобы я могла отдохнуть. А вдобавок её видения, Каин и служение Источником… она в полном беспорядке. Она наконец-то заснула, и я хочу, чтобы она спала как можно дольше.