Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX — начала XIII столетия

К городским поселениям северо-западных словен принадлежали, как известно, Новгород и Ладога. Нет полной уверенности насчет Изборска, расположенного на окраине кривичских земель.^{28} В. В. Седов с некоторой осторожностью замечает, что «в VIII–IX вв., по-видимому, это был племенной центр одной из групп кривичей».^{29} Столь же предположительно он высказывается в другой своей работе: «Нужно полагать, что в VIII–IX вв. Изборск был племенным центром одной из групп кривичей».^{30} В. А. Булкин, И. В. Дубов и Г. С. Лебедев считают возможным обойтись без гипотезы об Изборске как столице «псковских кривичей». По их словам, «анализ письменных данных, проделанный Д. А. Мачинским, показал, что славяне в лесной зоне появляются не ранее конца VII, а скорее в VIII в. Основатели Изборска могли быть связаны с той же волной славянских первопоселенцев, которая оставила в Приильменье городища с лепной и раннегончарной керамикой. Изборск — в этом случае — одно из самых западных поселений ильменских словен, на Псковском озере быстро обособившихся в самостоятельную группу».^{31} Но если Изборск все же был городом кривичей, то и тогда подтверждается мысль о существовании центров первичных племен, хотя и на примере соседствующего с новгородскими словенами племенного объединения.^{32} Что касается словенских городов — средоточий отдельных племен, к ним, вероятно, следует отнести также Новые Дубовики, Холопий городок.

Древнейшим из упомянутых словенских городов являлась, как свидетельствуют археологические данные, Ладога, сооруженная в низовьях Волхова. Время создания поселения — середина VIII в. Ладога возникла в гуще поселений, в окружении поселков-сателлитов, будучи центром заселений округи.^{33} Закономерен вопрос, что первичнее — Ладога или окрестные поселения. А. Н. Кирпичников, известный знаток ладожских древностей, утверждает, будто ближайшая округа Ладоги формировалась «одновременно с основанием самого города».^{34} Автор хочет, видимо, сказать, что складывание округи, «городовой волости» осуществлялось благодаря стараниям города. Подобный ход рассуждений демонстрируют и другие исследователи. Так, Н. Ф. Котляр, рассматривавший проблему генезиса и развития городов Галицко-Волынской Руси IX–XIII вв., сперва наблюдает возникновение города, а затем — интенсивное формирование волостной территории, тянущей к новообразованному городу.^{35} С представлениями такого рода трудно согласиться. Город изучаемой эпохи возникал не на пустом месте. Он зарождался в сгустке поселений, обитатели которых, объединившись, создают центральный поселок для обеспечения нормальной жизнедеятельности олицетворяемой ими общественной организации. Не город изначально формирует свою округу, напротив, он сам есть порождение сельской стихии, превращающейся в его округу с момента создания городского центра. Отсюда явствует, что сельские поселения, расположенные поблизости от города, существовали раньше возникновения последнего, но социальный статус округи они получили после его постройки. Другое дело — последующее развитие «городовой волости». В ее сплочении и расширении город, несомненно, играл активнейшую роль. Все сказанное непосредственно касается и Ладоги, вышедшей на поверхность исторического бытия из недр скопления сельских поселений.

В исторической науке до сих пор дебатируется вопрос об этнической принадлежности жителей древнейшей Ладоги. Один из крупнейших исследователей Ладоги выдающийся советский археолог В. И. Равдоникас считал ее население искони славянским.^{36} Г. Ф. Корзухина и Д. А. Авдусин связывали происхождение города с финскими племенами.^{37} Разноплеменной состав (финны, балты, норманны, славяне) основателей Ладоги видится Г. С. Лебедеву. Городом новгородских словен Ладога, по его мнению, стала лишь к исходу IX в.^{38} Признавая полиэтничность города в VIII–IX вв., включающей и славянский элемент, Е. Н. Носов полагает, что господствующим этот элемент стал лишь в X в.^{39} Д. А. Мачинский основание Ладоги отнес к неславянской, «какой-то особой этнической группе, название которой по каким-то причинам не сохранилось в ПВЛ».^{40} Более оправданной нам кажется точка зрения П. Н. Третьякова и А. Н. Кирпичникова. П. Н. Третьяков допускал, что нижний слой Ладоги, «быть может, имеет некоторое отношение к местным финно-угорским племенам — веси, ижоре или карелам, а возможно, и ко всем этим группировкам».^{41} Однако ученый был убежден, что «нижний слой Староладожского городища содержит все же остатки прежде всего славяно-русской колонизации».^{42} Схожий взгляд у А. Н. Кирпичникова: «В составе населения начальной Ладоги было, очевидно, много пришельцев из разных стран (особенно купцов). Этими же чертами наделена и материальная культура, полиэтническая по своему облику. При всем разноязычии основная часть населения имела определенный этнический адрес. Это отметил еще древнерусский летописец, который назвал Ладогу городом словен — первым на пути „из-за моря” в глубь русской равнины».^{43}