Мятежный Петербург. Сто лет бунтов, восстаний и революций в городском фольклоре

Таинственный росчерк ночных звездопадов,
Как след от старинных потешных огней.
Лебяжья канавка вдоль Летнего сада,
И отблеск кровавого Марса над ней.
Над Марсовым полем вечерние звёзды
Свершают свой некогда заданный ход.
И фейерверков горящие гроздья
Над геометрией воинских рот.
Парадная поступь гвардейского строя,
И цокот размеренный конских копыт,
И рекруты в форме немецкого кроя,
И Марс, притворившись планетой, горит.
Михайловский замок — военная мета
Средневековых шекспировских сцен.
Фасады его марсианского цвета
Нависли над охрой классических стен.
Военной столице победные марши
К лицу, как солдату гвардейский мундир.
И только б не дать кровожадному Марсу
Языческий хаос обрушить на мир. *

Революция постепенно переходила в своё новое качество. Приближался красный октябрь. Тревожные признаки кровавого бунта встречались на каждом шагу. Настораживали, а точнее сказать, пугали необъяснимые мистические пересечения судеб людей, оказавших наибольшее влияние на ход русской истории в начале XX века. Судите сами. Дмитрий Каракозов, один из участников беспрецедентной охоты на императора Александра II, учился математике у никому не известного в то время преподавателя Ильи Николаевича Ульянова. За несколько дней до выстрела Каракозова в Летнем саду у Ильи Николаевича родился сын Александр. Через 21 год Александру Ульянову объявили смертный приговор по делу о подготовке покушения на царя. Добился этого обер-прокурор Николай Адрианович Неклюдов, который также учился у Ильи Николаевича. Но и на этом не прервались опасные пересечения судеб. Отец председателя Временного правительства Александра Фёдоровича Керенского, оказывается, был директором гимназии, где учился Володя Ульянов — будущий вождь большевиков, свергнувших это правительство, Владимир Ильич Ульянов-Ленин. Есть над чем задуматься.

Вспоминали и более ранние предсказания. Толковали и перетолковывали стихи Мишеля Нострадамуса:

Рабы станут петь песни, гимны и требовать,
Чтобы выпустить из тюрем заключённых туда
Принцами и Господами.
В будущем безголовыми идиотами
Их будут считать в божественных проповедях.

А ещё вспоминали пророчество греческого монаха, преподобного Нила, жившего на Афоне во времена Ивана Грозного. Отец Нил указывал на «роковое значение 1917 года, на смущение, которое произойдёт тогда».

5

Олицетворением Февральской революции, её лидером и одновременно героем и любимцем петроградского городского фольклора стал председатель Временного правительства Александр Фёдорович Керенский. Он пользовался популярностью в народе, его любили.

Присяжный поверенный Александр Фёдорович Керенский впервые появился на политической арене Петербурга в качестве депутата 4-й Государственной думы от Саратова. Его заметили. А в 1913 году, после его резкого выступления в адрес Польши, за ним закрепилась репутация крупного политического деятеля. Этому способствовал и едва не разразившийся в Думе скандал. Один из депутатов вызвал Керенского за это антипольское выступление на дуэль, но тот вызова не принял, так как был принципиальным противником дуэлей, за что целый ряд политических партий и отдельные общественные деятели выразили ему своё особое уважение. С марта 1917 года Керенский входил в состав Временного правительства, а с 8 июля того же года стал его председателем.

Александр Фёдорович Керенский

С этого момента судьба Керенского пришла в тесное соприкосновение с судьбой другого политического деятеля той эпохи, лидера большевиков В. И. Ленина, идеологическому и пропагандистскому натиску которого Керенский должен был противостоять по должности. Впервые их судьбы переплелись заочно. Отец Керенского преподавал в той же гимназии, где учился будущий вождь русского бунта. У них было много общего. Они были земляками, оба — юристы по образованию, оба мечтали о смене политического и общественного строя в России, но пути к этому видели по-разному. Конституционный демократ Керенский, даже подписав указ об аресте лидера большевиков, не смог обеспечить исполнение этого указа, в то время как вождь мирового пролетариата Ленин вообще не останавливался перед выбором средств для уничтожения своих противников.