Мятежный Процион

Повсюду, куда ни глянь, царили багровые сумерки, серебристые побеги фантастической растительности образовывали настоящие заросли – колонии микромашин бурно развивались на богатых металлами наплывах остывших лавовых полей, высокая температура окружающей среды являлась достаточным источником энергии, а свет им вовсе не был нужен, он лишь ложился причудливыми бликами на металлизированные заросли, выделяя среди похожих на кораллы структур продолговатые наросты вызревающих «семенных» утолщений.

Царство огня, металла и сервомеханизмов.

Первый виток стихийной эволюции не обладающих разумом механических форм.

За две недели пути среди предгорий группы извергающихся вулканов в зоне эффективного сканирования не было замечено ни одного андроида – человекоподобные машины с биологическими компонентами памяти попросту не могли здесь существовать, так как нуждались в кислороде и питательных веществах.

Чем ближе продвигался вездеход к предсказанной путем долгих изысканий и вычислений зоне массовой посадки разделившихся модулей колониального транспорта, тем больше разнообразных форм примитивных исполнительных механизмов встречалось на пути.

Порой Яну, Мари и Дрейку всерьез начинало казаться, что вездеход попал на иную планету, где шла таинственная эволюция механических форм: чаще всего машины образовывали сообщества, они добывали необходимые ресурсы, оставляя после себя темные, прямоугольные провалы выработок, несколько раз в зоне разрешающей способности локационных систем проплывали контуры построек – это были перерабатывающие и производственные цеха, возведенные машинами для воспроизводства себе подобных.

Помимо зарослей металлизированных растений и похожих на механические муравейники промышленных зон на пути следования попадались и иные, чрезвычайно опасные сообщества машин, которые не добывали полезных ископаемых, не участвовали в их переработке, а кочевали по сумеречному пространству, совершая набеги на промышленные комплексы, силой отбирая необходимые для самоподдержания ресурсы и комплектующие.

Естественно, что производственные анклавы механизмов не приветствовали мародеров, – став свидетелями двух ожесточенных схваток между разными формами «одичавших» машин, два человека и сопровождавший их андроид смогли воочию убедиться, что у механизмов по-прежнему четко прослеживалась специализация – одни добывали руду, другие трудились в цехах, третьи охраняли производства от набегов кочующих механоформ.

Иногда среди сюрреалистического пространства возникали знакомые очертания сегментов «Европы». Все они в той или иной степени пострадали от агрессивных условий внешней среды и непрекращающейся ни на минуту конкуренции между разнообразными анклавами машин.

Борьба… Извечная борьба начинается там, где появляются хотя бы малые частицы жизни, способные воспроизводить себе подобных.

От картин, что прорисовывали сканеры в серой мгле на фоне бесконечной ирреальной метели, бросало в озноб.

Что знали мы о планете, которую наивно считали своей, взирая на далекие пустыни с вершин зеленых холмов?

Мари не пугал вид вулканов, стихии виделись ей опасными, но понятными, а вот серебристые заросли и снующие среди отвалов переработанной породы механизмы казались чем-то пугающим, несущим в себе неизвестное начало.

Мы должны найти способ обуздать их. Иначе, рано или поздно, они заполонят всю планету…

«А может, так и должно случиться? – промелькнула в сознании шальная мысль. – Разве не из такой примитивной, жестокой, не признающей правил борьбы за существование на Земле появились первые растения, животные и, наконец, люди?»

«Нелепые аналогии…» – подумала Мари, отгоняя жутковатое видение. Вокруг и так с избытком хватало впечатлений, чтобы держать в напряжении не только ее и Яна, даже Дрейк чувствовал себя неуютно, хотя именно его пояснения относительно окружающего фрагмента реальности звучали наиболее полно и убедительно, внося долю успокоения в души людей.

Вот и сейчас, закончив работать со сканерами, он поднялся из кресла, прошел по узкому проходу, мельком взглянул на контрольные мониторы боевых систем, введенных в полуавтоматический режим, и, не заметив ничего тревожного в показаниях датчиков, заглянул в водительский отсек:

– Ян, Мари, кто-нибудь желает кофе?

– Я не откажусь, – не поворачиваясь, ответил Ковальский, занятый управлением машиной.

Мари просто кивнула. Она уже давно не замечала, что относится к Энтони, как к человеку.

А вот он замечал.

Чувство вины перед людьми за время многомесячных скитаний постепенно притупилось, и, как ни парадоксально, на его место пришла привязанность. Не привычка, не программное веление служить, а искренняя привязанность.

Поначалу Дрейк опасался осознанного чувства, пытался найти какой-то программный подвох, подталкивающий его сознание к повиновению, но нет, тревога была напрасной. Он не терял ни чувства собственного достоинства, ни моральной свободы, скорее наоборот – честные отношения, открытая приязнь делали его сильнее, словно внутри накапливался некий потенциал энергии, которую не обнаружишь ни одним сканером.