Мятные Конфеты / Боевые Шрамы (СИ)

Дневник,

Непостоянство — хорошее слово.

Оно как-то чертовски здорово отражает, насколько люди нестабильны. Ненадёжны. Это жалкое слово — оно даже звучит жалко, и это так уместно. Люди непостоянны. Всё непостоянно. Каждый аспект моей жизни.

Даже я сам. Я уверен.

Но если реально, блядь, об этом подумать, можно ожидать от людей, что они будут непостоянными, и это сделает их менее непостоянными. Я могу рассчитывать на то, что на них нельзя рассчитывать. Контрмеры.

Да, это может показаться ерундой, но это успокаивает меня.

Мне нравится знать, чего ожидать, хотя бы, блядь, раз в жизни, и в данный момент я могу спокойно ожидать, что как только представится возможность, земля уйдёт у меня из-под ног.

Вопрос: если бы вы могли изменить один выбор, который вы сделали за последний год, что бы это было?

Слишком просто. Моё выступление в суде. Мать настояла на этом, но если бы я мог вернуться назад, то я бы признал себя виновным и принял все эти первоначальные обвинения.

Азкабан кажется мне раем для одиночки.

Драко

12 декабря, 1998

Прошло больше недели.

Больше недели, и они не обменялись ни единым словом. Даже ни разу не встретились взглядом, не дышали одним и тем же воздухом. Мало того, что он пропустил большую часть их общих занятий, так ещё и в те редкие моменты, когда он всё-таки появлялся, то вёл себя так, словно ему было физически больно даже смотреть в её направлении.

Она заставляет себя верить в то, что чувствует только что-то вроде раздражения. Да, она раздражена из-за того, что он ведёт себя как один из типичных глупых парней, которых она обычно не подпускает к себе.

Единственное, несмотря на всё это, она знает, что она чувствует.

Она чувствует себя ущемлённой. Раненой. Использованной.

И также чувствует, что оказалась права, и она ненавидит оказываться правой в подобных ситуациях. Но всё это время в её голове звучал этот тихий голос, едва слышно бил тревогу в глубине её разума — говорил, что Малфой должен был это сделать.

Не просто должен был.

Практически нуждался в этом.

Всё, что она знала о его старой натуре, доказывало то, что ему нужно было это сделать, и всё же… дело именно в этом.

Его старая натура. Последние несколько недель она с каждым днём всё больше убеждалась в том, что его старая натура умирала. Давала путь чему-то новому, чему-то большему.

Но, кажется, после всего, что случилось, единственное постоянное в Малфое — это его непредсказуемость.

И девяносто пять процентов её не ожидали этого.

Всё было впустую. Всё было впустую.

Всё, в чём она призналась Джинни в пьяном тумане, сейчас кажется глупым ребячеством.

Всё было впустую.

— Гермиона, твой чай, — говорит Луна спокойно, в своём стиле, и Гермиона опускает взгляд, чтобы увидеть, как тот закипает в её маленькой аккуратной чашечке.

Она немного успокаивается, и пузырьки растворяются. Когда она поднимает взгляд, то видит, что Джинни обеспокоенно смотрит на неё. В её глазах — очевидный вопрос, но Гермиона отказывается отвечать на него, вместо этого заставляя себя улыбнуться Луне.

— Прости. Кажется, я немного отвлеклась.

Они пьют чай в Астрономической башне; как выяснилось, Луна организовывает это каждые выходные. Джинни уговорила её прийти, и, к счастью, сегодня здесь только они трое, хотя Луна уже дважды упомянула, что обычно здесь также появляются Парвати и Падма.

Гермиона равнодушно задаётся вопросом о том, могла ли она отпугнуть их.

Кто захочет пить чай с угрюмой Грейнджер?

Они переходят к обсуждению последнего выпуска Придиры, но Джинни всё равно то и дело поглядывает на неё, пока Луна говорит.

— Всё ещё ничего? — спрашивает она позже, когда они спускаются по лестнице.

Гермиона молча качает головой. Боится, что если она откроет рот, то вся её боль и злость вырвется наружу.

Они проходят в один из главных коридоров, наполненный студентами, как это всегда бывает зимой в выходные дни.

— Может, тебе стоит подойти к нему первой? — предлагает Джинни. — может, он ждёт…

— Я не подойду, — тут же отрезает она. — Мне плевать, насколько это старомодно. Хоть один раз, я хочу, чтобы у меня всё было так же, как у всех остальных. Я не собираюсь бегать за —

Она замолкает.

Не может понять, что она видит.

Но она чувствует, как Джинни бросает на неё взгляд, пытаясь понять, почему она остановилась, а потом смотрит в том же направлении.

Малфой идёт под руку с Пэнси Паркинсон.

Они находятся в дальнем углу, то теряются в толпе, то снова появляются, но она везде узнает его светлые волосы, как и её смех.

— Гермиона… — говорит Джинни мягко. Предупреждает.

Кто-то отходит в сторону, и она видит, как Пэнси поднимается на носочки и целует его в щёку.

— Гермиона —

Она бросается вперёд, сжимая руки в кулаки.

— Гермиона, не — о, чёрт, — бормочет Джинни из-за её спины, но не следует за ней.

И Гермиона пробирается сквозь толпу, тысячи различных проклятий готовы сорваться с её языка, она сжимает палочку, лежащую в кармане её юбки.

Никто не удивится, если она проклянёт Драко Малфоя.

Это — это то, что она должна делать. То, чего от неё ожидают.