Мятные Конфеты / Боевые Шрамы (СИ)

— Да, ну — ты ещё не делала это так. Если, конечно, ты не солгала мне о том, что ты девственница.

Она снова смеётся, её дыхание совершенно сбилось. Он больше её не предупреждает.

И вдруг он входит.

Она охает. Ударяется затылком о каменную стену, не чувствует боли — не почувствует до завтра. Потому что он был прав. Так, так прав. Это совсем по-другому. Этот угол. Глубина. Это всё меняет.

Это больно.

Но это также моментально утоляет жажду, вызванную этой ужасной пустотой. То, что нужно. Словно идеально выписанное лекарство. И звук, который он издаёт — то, как его голова опускается на её плечо… это заставляет боль раствориться.

— Блять, — шипит он.

— Пожалуйста, — шепчет она, потому что он не двигается. Не заботится об этом зуде между её ног. Эта низкая пульсация глубоко внутри неё всё ещё требует внимания.

Его руки дрожат. Они проскальзывают по оголённой коже её талии, забираются под ткань её рубашки, чтобы схватиться.

И медленно — слишком медленно — он начинает двигать её. Начинает направлять её бёдра, приглашая его, выгоняя его — снова и снова.

Она издаёт какой-то нелепый звук. Может быть, это было какое-то слово. Или нет. Она не знает. Всё, что она чувствует — это давление. Жестокое давление на ту точку, в которую он, кажется, попадает каждый раз.

Это чувство заставляет её напрячься. Она автоматически сжимает какую-то группу мышц, и что бы это ни было, это выводит его на яркую реакцию. Заставляет его дёрнуться, сорваться на стон и прижать её крепче к каменной стене, чтобы сменить ритм. Ускориться. Начать толкаться глубже. Сильнее.

Она вздыхает. Поднимает руку, чтобы запутаться пальцами в его волосах, и почти одновременно его рука оставляет её талию, чтобы скользнуть по её бедру. Сжимает его и поднимает выше, вбиваясь ещё глубже.

И его зубы сжимаются на её горле — её ногти царапают кожу его головы — их разрозненные стоны разносятся по башне — и она чувствует, как разрастается внутри неё это давление, как оно расходится — и он не останавливается, не замедляется — и она подталкивает его, подталкивает его — говорит вещи, которые никогда не собиралась говорить — никогда не говорила — пожалуйста и не останавливайся и вот так, да, пожалуйста, да, вот так — и он слушает, он невероятен — и его язык скользит по её коже, и она так —

Что-то громко ударяется о пол. Тяжёлый — глубокий стук, как будто книги. Они оба вздрагивают. Ритм Драко резко обрывается. Она охает. И его зубы отпускают её, чтобы она смогла повернуть голову.

Она не может понять это.

Не может.

Не может осознать, что это Рон.

Это Рон.

Стоит у лестницы. Его сумка с книгами на полу, его рот распахнут, и его глаза — они огромные и испуганные, в них отвращение, неверие и так много всего — слишком, блять, много всего сразу.

Они замирают. Все трое.

Нет никакого мыслимого способа скрыть, что именно они делали, но она всё равно рассеянно задаётся вопросом о том, возможно ли это. Может ли она придумать какое-то оправдание, какую-то ложь.

— Рон… — выдыхает она; её голос звучит прерывисто, хрипло.

Он не поднимает свою сумку. Просто шумно выдыхает, ещё раз оглядывая их. И затем он уходит вниз по лестнице. Так же быстро, как пришёл. Быстрее.

Их накрывает мучительная, оглушающая, невозможная тишина.

Драко выходит из неё — это странное ощущение, которое не соответствует ничему из того, что она чувствует. Он опускает её. Держит её, пока не чувствует, что она может стоять сама.

Она не отрывает глаза от лестницы.

— Боже мой, — шепчет она, и в её голосе нет ничего. Просто воздух.

Что-то пульсирует у неё в груди, и она заставляет себя отвести взгляд — посмотреть на Драко, надеясь, что у него найдется какой-нибудь совет. Какой-то план. Хоть что-нибудь.

Но то, что она видит, вызывает у неё тошноту.

Заставляет её почувствовать себя отвратительно.

Она с ужасом оглядывает его равнодушные глаза, каменное выражение его лица. Не может понять. Не может понять. Не может дышать.

— Ты знал.

========== Часть 31 ==========

11 января, 1999

Он не двигается. Ни на дюйм.

Его глаза холодные, выражение его лица скрыто за маской равнодушия — она не может его прочесть.

— Ты знал. Ты знал. Ты спланировал это.

Его согревающие чары рассеиваются, и их накрывает ледяной порыв ветра. Она едва замечает это.

— Спланировал — это слишком сильное слово, — говорит он, и в его голосе нет эмоций, вообще. Ничего. Пустота. — но всегда можно рассчитывать на то, что Уизли не закончит свою работу вовремя. — он щёлкает костяшками пальцев. Поводит плечами. Спокойный. Всегда такой чертовски спокойный. — так что, нет — не то чтобы план, но правильное предположение.

— Ты уже закончил этот проект, — это всё, что она может сказать.

Ему хватает смелости пожать плечами.

Она думает, что её сейчас стошнит. Прямо здесь. На пол. Чувствует, как желчь поднимается в её горле. Но нет — нет, она не даст этому произойти. Она не будет такой жалкой. Она отказывается. Нет, её не стошнит, ей просто нужно…ей нужно —

Гермиона делает шаг вперёд и собирает всю свою силу.

Бьёт его по лицу.