Мичман Флэндри; Восставшие миры; Танцовщица из Атлантиды

Как почти у всякого разумного вида, у мерсеян в прошлом были тысячи разных культур и языков. В конечном итоге, как это было в случае с Землей, одна культура стала доминировать над другими и мало-помалу их поглотила. Но этот процесс на Мерсее не зашел слишком далеко. Законы и обычаи земель, граничащих с океаном Вилвидх, были просто перенесены на другие части планеты. Официальным языком был эриау, но находились мерсеяне, которые знали его значительно хуже языка, преподанного им их матерями.

Может быть, именно поэтому Лэннэво Белгис до сих пор не поднялся выше икдхана — офицера командного пункта (как перевел Флэндри) и был в данное время чем-то вроде ординарца в группе. Он не мог даже правильно произнести свое звание. Звук, передаваемый буквами «кдх» доставлял ему столько же сложностей, как изучающему английский язык щелевой межзубный звук, передающий буквосочетание «th», например в определенном артикле. Хотя, возможно, он просто не был честолюбив — поскольку, несомненно, был талантлив, о чем свидетельствовало бесконечное количество его историй о годах, проведенных в космосе. И кроме всего он был просто приятным малым.

Он сидел, развалившись, вместе с землянином и Тахвиром Темным, чей чин — мейя — соответствовал примерно младшему лейтенанту. Флэндри привыкал к смеси формальности и вольности, царившей между офицерами и рядовым составом в мерсеянской армии. Вместо взаимной отчужденности, которая царила на земных кораблях, здесь старшие чины установили атмосферу задушевности, как если бы они вели партнера в бесконечном танце, при этом не особенно его контролируя.

— Да, мои дальновидные друзья… — громко сказал Лэннэво, неуклюже соединяя слова, — то было странное светило, и я был рад, что никогда больше его не увидеть. Хотя я нет знать, но нашему кораблю в конечном итоге всегда не везло. Никогда не выходило все так, как надо, улавливаете мысль? Я говорить не о капитане и не о команде… но я был рад, когда перешел на «Бедх-Иврич». Его капитаном был Руни Скиталец, и мчал этот корабль нас далеко-далеко, в исследовательские путешествия.

У Тахвира задрожал кончик хвоста, и он открыл было рот (всегда находился кто-нибудь, кто сдерживал словоохотливость Лэннэво). Флэндри, сидевший в полудреме, моментально пришел в себя, он опередил Тахвира на миллисекунду, воскликнув:

— Руни? Тот самый Фодайх, со Старкада?

— Что? А, да, думается, тот самый, мой дальновидный друг. — На татуированном лице сверкнули выпуклые глаза. Зеленая рука почесала живот, выпирающий из-под расстегнутого мундира. — Я немного знает об этом, здесь ничего не слышано о Старкад, говорили только, что из-за него вы, земляне, и приехали сюда.

Мозг Флэндри стал работать так лихорадочно, что он по чувствовал каждую его часть, где шла эта работа. Он должен ухватиться за этот шанс, который выпал после стольких бесплодных дней. Он обязан нейтрализовать все усилия Тахвира и перехватить инициативу на это у него всего пара минут В то же время он должен играть свою роль декадента, как советовал Абрамс (и надо сказать, ему нравилась такая жизнь, когда сопровождающие брали его в какие-нибудь увеселительные места). Декадента, но не глупца! Он быстро смекнул, что продвинется дальше, если они будут его немного уважать и его компания им не наскучит. Он старался выглядеть наивным с широко раскрытыми глазами, трогательно желал совершить что-нибудь для матушки Земли и, в то же время как бы находился под впечатлением того что увидел здесь. Иногда он признавался себе, что едва ли это был надуманный образ. На уровне подсознания его волнение давало волю чувствам.

Еще раз он заметил, как сказывается подготовка. Они сидели в причудливо переплетающейся мраморной беседке у которой купол был в форме луковицы. Перед ними стояли высокие кружки с горьким пивом. Мерсеянская еда и напитки были питательны для землян и часто даже вкусны.

Они зашли в этот ресторанчик на вершине горы (который был также храмом, действовавшим благодаря последователям очень старой веры) чтобы насладиться видом и отдохнуть после прогулки по Далгораду. Община размещалась под ними на половину скрытая блестящими цветами и темно-зелеными ветвями — несколько небольших современных зданий и множество выдолбленных деревьев, — служивших жильем неисчислимым поколениям цивилизованного общества. За аэропортом был слышен шорох красного песка; невероятно синий океан, отливающий чуть ли не чернотой, гнал на берег буруны; ветер, пахнущий корицей, доносил до Флэндри буханье волн. Корич пылал в тишине субтропическим жаром, а спутники Витна и Литир были едва различимы, словно привидения.