Microsoft Word - VK Chapter 1.doc

-­- Так пойдемте, я покажу вам наш дом.

Я встаю и оказываюсь с ней одного роста, но мне кажется, что из-­-за

своих стекол она продолжает смотреть на меня свысока. Она предлагает

называть себя Эллен, но это все игры в демократию. Госпожа Шрейер, вот как

мне следует к ней обращаться, учитывая, кто такой я и чьей супругой

является она.

Понятия не имею, зачем я понадобился ее мужу, и уж совсем не могу

представить себе, к чему ему впускать меня в свой дом. Я бы на его месте

побрезговал.

Из светлой прихожей – створка лифтовой кабины притворяется

обычной входной дверью – я попадаю в вереницу просторных комнат. Эллен

идет чуть впереди, указывая дорогу, не оборачиваясь ко мне. И прекрасно –

потому что я пялюсь по сторонам, как деревенщина. Я бываю во всяких домах

– моя служба, как некогда служба старухи с косой, не позволяет делать

различий между бедными и богатыми. Но таких интерьеров мне не

доводилось видеть нигде.

На господина Шрейера и его супругу приходится больше жилой

площади, чем на обитателей нескольких кварталов десятком-­-другим ярусов

ниже.

И не надо ползать на коленях, чтобы убедиться: все в доме –

натуральное. Конечно, неплотно пригнанные и вытертые мореные доски

пола, ленивые латунные вентиляторы под потолком, азиатская темно-­-

коричневая мебель и отполированные пальцами дверные ручки – все это

стилизация. Начинка у дома – сверхсовременная, но скрыта она за самой

настоящей латунью и самой настоящей древесиной. С моей точки зрения –

непрактично и неоправданно дорого; композит стоит в десятки раз меньше, и

он-­-то вечен.

Тенистые комнаты, через которые неспешно шагает их хозяйка, пусты.

Прислуги нет; иной раз проявится из тени человеческий силуэт, но окажется

скульптурой – то из покрытой белесым налетом патины зеленой бронзы, то

из лакированного черного дерева. Доносится откуда-­-то тихая старинная

музыка, и на ее волнах госпожа Шрейер гипнотизирующе покачивается,

проплывая через свои бескрайние владения.

Платье на ней – простой прямоугольник из ткани кофейного цвета. Его

плечи нарочито велики, ворот – слишком груб: просто круглая дыра. Обнажая

сверху только шею – долгую, аристократическую – оно, увы, непроницаемо на

всем ее стане, но вдруг заканчивается сразу на бедрах прямой, будто

начерченной, линией. И за этой линией – тоже тень. Красота любит тень, в

тенях рождается соблазн.

Поворот, арка – и вдруг потолок пропадает.

Надо мной разверзается небо. Я застываю на пороге.

Черт! Я знал, что это произойдет, но все же не был к такому готов.

Она оборачивается, улыбается мне снисходительно.

-­- Неужели вам не случалось бывать на крышах?

Плебей, имеет в виду она.

-­- По работе мне гораздо чаще приходится торчать в трущобах, Эллен.

Вам не случалось бывать в трущобах?

-­- Ах да… Ваша работа… Эрих говорит, вы убиваете людей?

Спросив, она словно и не ждет ответа – отворачивается и движется

дальше, увлекая меня за собой. И я не отвечаю. Наконец переварив небо, я

отдираю себя от дверного косяка – и понимаю, куда привез меня лифт.

В подлинный рай. Не в засахаренный христианский эрзац, а в мой

персональный парадиз, которого я никогда не видел, но о котором,

оказывается, всю жизнь мечтал.

Вокруг меня нет стен! Ни единой. Я стою на пороге большого бунгало,

занимающего середину обширной песчаной поляны в сердце одичавшего

тропического сада; в разные стороны отсюда проложены настилы дорожек, и

ни у одной из них не видно конца. Фруктовые деревья и пальмы, неизвестные

мне кусты с огромными сочными листьями, мягкая зеленая трава – вся

растительность тут, хоть она и ярка по-­-пластиковому, несомненно,

настоящая.