Мидавиада

– Как он сегодня?

– Боюсь, что скверно. Господин доктор сейчас у него.

– Тогда я зайду позже.

Он собрался было уходить, но Кора вдруг окликнула:

– Господин миртеллион!

Аграт остановился:

– К вашим услугам, сударыня!

– Правда ли… – замялась девушка, и на её щеках выступил едва уловимый румянец. – Верно ли говорят, будто вы пишете роман?

Аграт смутился. Литература – это пустое. Убийство времени, бессмыслица, не более.

– Не стоит внимания, – уклончиво ответил он, чувствуя, как жар приливает к щекам. – Нужно чем-то занять свободное время, вот я и…

– Можно мне почитать?

– Я…Нет… Не думаю.

– Отчего же? – обиделась Кора. – Не только вам хочется занять своё время чем-то полезным!

– Разве вы не работаете с утра до ночи в госпитале?

– Работаю. Иногда и ночью тоже. Но ведь и мне иногда нужно развлечься. В здешней библиотеке всего две книги: "Свод королевских указов" и "Наставления по службе". Я их давно прочитала. Скучнейшая, доложу вам, литература…

Аграт невольно улыбнулся:

– Могу себе представить…

– Так что же? Дадите мне свой роман?

Аграт окончательно растерялся. Говорить девушке о том, что он бросает все творения в воду, отчего-то было неловко.

– Возможно… Когда-нибудь.

Кора покраснела ещё сильнее:

– Не стесняйтесь, пожалуйста! Я не буду смеяться, обещаю!

– Дело не в этом. Просто мой роман… Он ещё не готов.

– Тогда я буду ждать.

– Непременно.

– Обещаете?

Аграт вздохнул. Девушка застала его врасплох, невольно зацепив самые тонкие, болезненно звенящие струны души.

– Обещаю.

– Вот ты где, миртеллион! – рявкнуло за спиной.

Аграт вздрогнул и обернулся. Зегда!

– Искал тебя во дворе, – пояснил паргалион, не обращая внимания на Кору. – Нужен новый приказ…

Он покосился на девушку:

– Приказ по продовольствию.

Аграт знал, что это значит. Провизия на исходе, и Зегда намерен сократить солдатские пайки. Такая мера неизбежно вызовет недовольство, и недовольство это будет адресовано ему, Аграту Велссиму.

– Пойдём, – дёрнул массивной головой Зегда. – Напишем приказ, и ты обнародуешь его после ужина.

Аграт привычно подтянулся, опустил голову к груди, выдохнул:

– Слушаюсь, господин паргалион!

Уходя, он случайно перехватил взгляд Коры. Девушка смотрела с почтением.

– Знал, что нельзя оставлять девчонку в крепости! – проворчал Зегда, когда они с Агратом вышли из лазарета и двинулись вдоль стены, по слабо освещённому коридору.

Можно было промолчать, не нарываясь на нравоучения, но Аграт зачем-то спросил:

– Почему, господин паргалион?

– Потому что от неё одни хлопоты!

– Она помогает доктору.

– Это верно. А ещё отвлекает бойцов от дел.

Никаких дел у бойцов не было, и, конечно, Зегда об этом знал.

Каждый день начинался с построения. После был завтрак, состоявший, преимущественно, из галет и ячменной каши. Затем все, мидавы и люди, собирались во дворе для учений. Опытные тренировали новичков, старшие обучали младших.

Паргалион Зегда и командующий рыжих, паргалион Хомак сумели организовать жизнь в крепости на привычный манер, и теперь здесь всё напоминало армию. Стоит ли удивляться тому, что Кора с её озорными глазами и ямочками на щеках раздражала их, как раздражает случайно попавшая в глаз пушинка?

– Вот и ты вьёшься в лазарете, вместо того, чтобы командовать на плацу, – укорил Зегда.

Обвинение было несправедливым, а, если подумать, то и вовсе абсурдным.

– Я не вьюсь! – возмутился Аграт, кажется, впервые в жизни нарушив армейскую субординацию. – Я пришёл навестить Лосака.

– Знаю. Хотя, боюсь, в этом уже нет смысла.

Остановившись перед массивной дверью, сколоченной из почерневших досок, Зегда толкнул её лбом и протиснулся в комнату. Аграт вошёл следом.

В помещении, где обосновался командир, ему приходилось бывать едва ли не ежедневно. В бытность крепости тюрьмой эта комната служила подсобным помещением. Здесь не было ни камина, ни кровати – лишь голые стены с рядами полок. Зато из узких окошек в стене открывался вид на море.

Разумеется, Зегда выбрал эту комнату не для того, чтобы любоваться пенящимися волнами, а лишь затем, чтобы первым видеть приближающиеся к острову корабли.

– Всё ещё пишешь? – спросил он, кивком головы указав Аграту на масляный фонарь.

Тот пощёлкал огнивом, и с трудом поджёг отсыревший фитиль:

– Виноват, господин паргалион!

– Опять ты за своё, – фыркнул Зегда. – Я тебе не тюремщик. Пиши, если в том твоё счастье.

Аграт не знал, в чём его счастье. Несмышлёнышем он попал в армию. Здесь вырос, возмужал, научился всему, что должен уметь настоящий мидав, хотя и был всего лишь человеком.

Как и почему он оказался на улице, не знал никто. Даже Зегда.

Командир белых нашёл мальчика в квартале Крыс накануне зимы, когда с неба начали падать редкие снежинки, а лужи подёрнулись тонкой корочкой льда.

На вид ребёнку было около трёх лет, но он совсем не разговаривал, и не мог назвать даже своего имени. Агратом его нарёк Зегда. Это старое мидавье имя, означавшее "везунчик" или "счастливец", давно вышло из употребления, но паргалион решил, что найдёнышу оно подходит как нельзя лучше.

– Рассказы у тебя хорошие, – вдруг сказал паргалион.