Мидгард

Это была очень высокая женщина, с головы до ног закутанная в черный, пронизанный серебристыми и красными нитками плащ. Лиф никогда не пытался себе представить, как должна выглядеть Гела, но почему-то ожидал, что богиня преисподней будет низкой, безобразной и горбатой, похожей на старуху с клюкой, с дрожащим скрипучим голосом. В действительности все оказалось наоборот. Гела была высока, почти одного роста с Бальдуром, и выглядела величественно и мрачно, но не угрожающе. Ее лицо закрывала черная тень капюшона. Когда она шевельнулась, из рукавов появились ее руки — это были белые кости скелета. Но Лиф не почувствовал страха.

Долгое время они молча стояли друг против друга, и Лиф чувствовал взгляд богини как прикосновение ощупывающей и исследующей его лицо руки, возвращавшей ему давно забытое спокойствие.

— Значит, мой верный сторож сообщил мне правду, — наконец произнесла она. Голос у Гелы был доброжелательный и ровный. — Я сначала не хотела верить и пришла сюда сама, чтобы в этом убедиться. Подумать только: мальчишка Лиф, король шварцальбов Ойгель и Бальдур, сын Одина, в моем царстве! Что вас сюда привело? Смелость или отчаяние?

— Ты пришла за мной? — хрипло спросил Бальдур.

— За тобой? — Лицо под черным капюшоном повернулось в сторону аза. — Действительно, твой черед пришел, Бальдур, — помолчав, продолжала Гела. — Ты явился сюда, чтобы помочь мальчику, и поэтому я дам тебе возможность еще немного насладиться тем, что ты называешь жизнью. То же самое относится и к тебе, Ойгель, и к тебе, Лиф.

Лиф вздрогнул. Он не был уверен, что правильно понял ее слова. Как и внешность, слова богини были одновременно мрачными и утешающими. И, подобно окружавшей ее таинственной тени, значение слов Гелы также оставалось загадкой.

— Тогда разреши нам пересечь твое царство, чтобы отвести этого мальчика в безопасное место, — тихо попросил Ойгель.

— Ни одному живому существу не позволено вступать в мое царство, ни одному бьющемуся сердцу не разрешено проходить через ворота преисподней, — сказала Гела. — И все же Суртур, повелитель огненных великанов, нарушил старый закон. То, что предопределено, должно свершиться. Поэтому вам разрешается покинуть это место живыми. Но предупреждаю: даже я не могу нарушить законы, не подвергая опасности весь порядок вещей. Вы можете идти, однако опасности, которые вас ждут на пути к мосту Гьелл, велики, и я не могу вас защитить.

Неожиданно Гела подошла к Лифу и белой костлявой рукой мягко коснулась его щеки.

— Я чувствую в тебе страх, человеческое дитя, — сказала она. — Не бойся, я тебе не враг. Я мать всех живущих, и в моих объятьях нет ничего злого. Но моя воля сильнее, чем даже воля богов. Хорошо, что в твоих руках однажды окажется судьба мира людей и азов. И может быть, моя собственная судьба.

Она отняла руку, и в этот миг произошло нечто странное: сонливость и вялость Лифа вдруг исчезли, и он почувствовал, как в его тело вливается уверенность в себе и новые силы. Он понял, что причина этого чуда кроется в прикосновении бледных пальцев Гелы.

— А теперь идите, — добавила Гела. — Следуйте дорогой, которую вам укажет корень Игдразила, и не отклоняйтесь от нее никуда, пока не найдете Слидур. Это единственное, чем я могу вам помочь.

Она замолчала, но не двинулась с места, едва выделяясь на фоне черной котловины. Не сказав на прощание ни слова, Лиф, Ойгель и Бальдур повернулись и пошли прочь.

Дрожа от холода, они долго брели вдоль берега Хвергельмира. Их провожали несмолкаемый грохот, шум воды и отдаленные крики, пробивавшиеся сквозь шум прибоя, однако они не встретили ни одного живого существа. Пройдя немалое расстояние, они обошли только крохотную часть огромной бурлящей котловины, когда в вулканической скале перед ними внезапно открылся вход в пещеру, похожий на отверстие черной трубы, из которого проникала удушливая жара и ставшие уже привычными крики и стоны.

Повернув от озера, они приблизились к туннелю. Лиф остановился и, когда глаза привыкли к сумеречному свету, осмотрел стены туннеля. Он обнаружил, что они состоят из камня и из окаменевшего дерева — точно такого же, какое пронизывало высокую скалу, по которой они спускались в котловину.

— Это корень ясеня Игдразила, — объяснил Ойгель в ответ на вопросительный взгляд мальчика. — Тот, о котором говорила Гела. Он приведет нас к месту, откуда берет начало черная река Слидур.

— Корень? — недоуменно повторил Лиф.

— Игдразил — это ясень мира, — сказал Ойгель. — Его крона простирается высоко над Азгардом, крепостью богов, а корни охватывают весь Мидгард. Везде, где есть жизнь, где из первоначального хаоса создается стройный порядок, ты найдешь частицу Игдразила. Даже здесь, в глубинах подземелья.

Они зашагали дальше. Каменное дно туннеля переходило в деревянное, пока щебень и обломки лавы нс уступили место твердым и шершавым корням.

Лиф напрасно старался представить то огромное дерево, по мощным корням которого он теперь шел.