Миднайт Хилл

Все закончилось к рассвету. Остатки охотников выбрались из подземелья. Окровавленных лиц коснулись солнечные лучи. Каришма увидела Пола. Его руки дрожали, сжимая арбалет, со лба текла кровь. Он посмотрел на нее. Пустой взгляд смягчился, заметив девочку, губы на щетинистом лице дернулись в улыбку.

– У нас получилось! – вдруг послышался голос Альфреда, и все стали оборачиваться в направлении звука. Он спускался из убежища, откуда подал сигнал опасности. Главой рисковать было нельзя. – Вы все герои этого города! Каждый из вас – настоящий герой, – он ударил себя в грудь, все тело его дрожало. – Все позади. Вы справились. Теперь ваши семьи отомщены. Спасибо за ваши мужество и благородство! Отбросьте оружие. Оно больше ни к чему. Время, наконец, отдохнуть, мои воины.

В живых осталась треть. Арбалеты, револьверы и клинки посыпались на землю нестройным перезвоном. Пол еле разжал побелевшие пальцы. На лице у носа дергалась мышца. Осознание того, что все позади, никак не наступало. Он будто пропах железом. Было бы хорошо прямо сейчас рухнуть в теплую ванну. Тело ломило, а сердце превратилось в валун. Навстречу ему вприпрыжку шла Каришма. Он видел, как она сражалась. Ее глаза светились желтизной не хуже, чем у вампиров.

Пол перевел взгляд на Альфреда. Тот старался выглядеть воодушевляюще, но после того, что случилось, ему наверняка хотелось просто завыть от тяжести и горя. Даже несмотря на ошеломительную удачу. Альфред был сильным. Пол поравнялся с Каришмой, и они поспешили к нему.

Все произошло быстрее, чем они успели сделать пару шагов. С воплями и подпаленной кожей, которая клубилась дымом под рассветным солнцем, как мясо на сковороде, девушка выскочила из-за угла и запрыгнула на спину Альфреда. Черные кудри закрыли их лица, и когда Эвелина Блэквуд отскочила от него с окровавленным ртом и обугленной кожей, что отходила от лица, как подпаленный пергамент, и обнажала мышцы, стало видно, что от шеи Альфреда оторвали кусок.

Каришма на ватных ногах помчалась за убийцей, что пахла сгоревшим мясом. Она единственная не бросила оружие. Пол же с открытым ртом смотрел, как пропитывается багрянцем белый шейный платок, как подкашиваются колени, как светлые глаза за стеклами очков перестают выражать воодушевление и радость за победу.

Тело мэра рухнуло, как наполненный овощами мешок. Хоть Пол и бросился к нему сразу же, как сошло оцепенение, он не успел подхватить его и только обессилено упал на колени. Дрожащая рука прикрыла рваную рану, пытаясь остановить обжигающий вязкий поток. Горло резало, но слезы не приходили. Охотники обступали тело. Пол знал, что никто из них не испытывал такую боль, как он. Он знал, что он никогда не поймет боли, которую испытает дорогая Дороти.

Тело тряслось. Окровавленными пальцами он приподнял очки и опустил веки. Его единственного друга больше нет.

Каришма вернулась вечером. Пол и несколько охотников остались в Доме. Он сидел на стуле, с которого в пылу битвы исчез Оскар О’Коннелл. Они подняли треснувшую плиту и собрали останки королевы вампиров в банки. Ее голова, казалось, наблюдала за ними, поэтому они размозжили бетонным блоком ее череп, разделив его по разным контейнерам. Зои заботливо накрыла тела погибших охотников и Альфреда плащами, после того как их занесли внутрь. Пол подумал, что она знала его даже дольше, чем он и Каришма.

Он сразу узнал ее шаги, почти неслышно шаркающие по широкой винтовой лестнице. Пол выучил их наизусть. Девочка спустилась и уставилась на него. Пол вопросительно кивнул. Каришма замотала головой. Он развел руки, махнув ладонью к себе.

Каришма побежала к нему. Она краем глаза заметила накрытое тело Альфреда, и подбородок предательски задрожал. Хрупкое дерганное тело погрузилось в объятия Пола. Каришма зарыдала ему в плечо, а он прижал ее ближе, уткнувшись носом в черные волосы. Она тряслась, как замерзший котенок. От нее все еще будто пахло восточными пряностями. И кровью. Пол гладил ее по голове. От этих детских слез в горле саднило сильнее, чем от собственного горя. Как же больно будет Дороти.

Несмотря на десяток отрубленных голов, Каришма была ребенком. Охотники, которые подчинялись ее приказам целый год, вдруг тоже это поняли. Она вцепилась в одежду Пола, будто он мог уйти, но он только крепче обнимал ее.

– Я не смогла ее догнать, – сквозь рыдания расслышал он.

– Ничего. Ты сделала все, что могла. Ты сильная. Мы справимся. Мы еще оторвем ее мерзкую голову.

Каришма вдруг отпрянула, воззрившись на Пола. Глаза, из которых крупными градинами сыпались слезы, сверкали так, будто желтые жилки были поталью.

– Ты останешься? – вдруг спросила она.

– Конечно, – заботливо сказал он, широкой ладонью прижав ее лицо обратно к своей груди. – Я буду рядом. Куда же я без своего учителя?