Миф абсолютизма. Перемены и преемственность в развитии западноевропейской монархии раннего Нового времени

Историки знают Боссюэ скорее понаслышке, а не на основе личного опыта. После внимательного прочтения его сочинений приходит глубокое разочарование в той концепции «абсолютизма», которую ищет Соммер–вилл. Английские «абсолютисты» предоставляли права и свободы подданных в распоряжение монарха и допускали их сокращение. Боссюэ ставит права и свободы выше воли государя и запрещает их умаление. Как было показано выше, в этом и заключается разница между абсолютной монархией и деспотией. В других местах Боссюэ стремится продемонстрировать, что монарх не является ничьим подданным; следовательно, никто не может оспаривать его решения. «Государь ни перед кем не отчитывается за свои приказы… Когда государь вынес решение, никакое другое не действует… Никакая иная власть не может угрожать власти государя». Значение, в котором его власть абсолютна, тщательно оговаривается. Она «абсолютна относительно свободы его действий: не существует силы, способной принудить суверена, который в этом смысле независим от всякой человеческой

¹Sommerville J. P. 1986.Politics and Ideology in England 1603-1640.Longman. P. 46-47.

власти». К несчастью для заданной современными историками теории «абсолютизма», Боссюэ также определяет и значение, в котором власть не абсолютна. «Однако из этого не следует, будто такое правление самовластно, поскольку, не считая того, что все подчинено воле Божией, существуют законы государств, и все, что противоречит им, недействительно с точки зрения права». «Абсолютисты» в изображении Соммервилла ставят монарха выше закона. Монарх Боссюэ, несомненно, действию закона подчинен.

Концепция монархии, абсолютной в ограниченных рамках, продолжала оставаться неизменной и в XVIII столетии. Подборка цитат пояснит ее суть.

«В применении законных прерогатив монарх является и должен являться абсолютным; абсолютным потому, что не существует законной силы, останавливающей его или препятствующей ему».

«Выше его никто не стоит, он ни от кого не зависит, с ним никто не может сравниться».

«Следовательно, в персоне короля, как в центре, фокусируется блеск всех его подданных, и возникшие в результате этого союза надежность, величие и могущество заставляют иноземных властителей бояться и уважать его; кто станет колебаться, перед тем как вступить в соглашение, которое впоследствии будет рассмотрено и ратифицировано народным собранием?»

Дело в том, что здесь мы цитируем отнюдь не теоретика французского «абсолютизма». Это пишет Блэкстоун, главный авторитет по английской конституции XVIII века.¹

Когда шок проходит, то становится ясно: Боссюэ и Блэкстоун говорят об одном и том же, о той власти короля в политических вопросах, для которой не существует законных препятствий. Блэкстоун описывает ее, пользуясь теми же понятиями, что и сэр Томас Смит. С XVI по XVIII столетие такое представление о королевской власти было в равной степени характерно для теоретиков и английской и французской монархии. Современное руководство к изучению королевской власти в эпоху ancien r'egime в точности воспроизводит слова Блэкстоуна: «Французские короли были абсолютными монархами: это означало, что ни отдельные люди, ни социальные группы или учреждения не могли препятствовать осуществлению их полномочий… Они не были подотчетны перед подданными за то, как они пра–вят».² По–видимому, автор полагает, что он определяет разницу между французской и английской монархией, тогда как на самом деле он выявляет их сходство.

¹ Blackstone W. 1765. Commentaries on the Laws of England. Oxford University

Press. P. 284, 292-294.

2 Shennan J. H. 1983. France before the Revolution. Methuen. P. 2.

АБСОЛЮТИСТСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО И ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ?

Теория, гласившая, что закон является воплощением воли монарха, а не общей воли народа, считалась главной составляющей «абсолютизма».¹ Воден определяет закон именно так; прочитанные без авторских уточнений, его мысли могут привести нас к «абсолютистским» выводам. То же самое можно сказать и о его последователях–экстремистах, в том числе и о Гоб–бсе. Для того чтобы наградить описанную Гоббсом страшную власть таким наименованием, которое запомнилось бы надолго, некоторые историки соединяют ее с модернизированной версией теории божественного права королей. Едва ли это говорит о существовании «абсолютизма», поскольку восприятие закона как королевской воли восходит к средневековым коронационным обрядам. Улман продемонстрировал, что в них можно обнаружить множество утверждений о законодательном суверенитете короля.² В таком контексте «абсолютизм» существует по крайней мере с IX века. Законодательная супрематия, следовательно, не может служить ключом к решению проблемы.