Миф и жизнь в кино: Смыслы и инструменты драматургического языка

От такого фильма сложно ожидать чего-то конкретного. Ничего фантастического в нем, скорее всего, не произойдет, но в остальном вектор истории может повернуть в любую сторону. Если главный, сюжетообразующий вопрос – «Сможет ли герой преодолеть обстоятельства, в которые угодил?» – в «Дне сурка» звучит громогласно, через события на экране, то главный, сюжетообразующий вопрос «Дороги перемен» – «Смогут ли эти два человека сохранить свою любовь?» – беззвучен и возникает в самый момент знакомства героев. Он звучит не потому, что эта пара уникальна и им предстоит особый путь с нетривиальной задачей, а, напротив, потому что их ситуация универсальна. Отголоски этого вопроса мы слышим лишь ближе к концу фильма, когда понимаем, на чем все это время фокусировались его события. Иными словами – для нас непредсказуем ответ, поскольку неочевиден вопрос. Или вопрос растворен в текущих естественным образом событиях, вечных и насущных явлениях, частным случаем которых и предстает история героев. «Что, если?» сформулировано только в жизненном пласте, но не в аллегорическом. «Что, если два человека полюбили друг друга?»

«Красота по-американски» устроена так же. Предпосылка истории в том, что человеку надоела унылая рутина, его жалкое существование, и он решает изменить все и жить себе в радость, сбросить маски приличий, называть вещи своими именами, делать что хочется. Это не исключительная, а вполне жизненная предпосылка, здесь нет уникальных или фантастических обстоятельств, хотя присутствует доза мифического: не так часто мы решаемся изменить свою жизнь. А вот уже поверх этой истории автор накладывает дополнительный крючок в виде предупреждения, что герой к концу фильма должен будет умереть (довольно мифический дополнительный вектор ожиданий! Загадка, преступление, жизнь и смерть, с самого начала повышенные ставки, зритель в каком-то смысле играет роль детектива, высматривает подозреваемых!), и делает это, искусственным образом нарушая естественный ход истории, позволяя зрителю преждевременный взгляд в ее исход. Но в рамках самой истории предпосылка жизненная, «ослабленная».

«Земляничная поляна». Здесь тоже есть предпосылка, обусловливающая развитие сюжета, и тоже не аллегоричная, не очевидный и яркий вызов герою пуститься в путь, который изменит его жизнь, чтобы осуществить желание. Это не приключение, скажем так. Престарелый герой сталкивается с таким всем понятным явлением, как страх смерти. Фильм устроен как взгляд назад, на прожитую жизнь, в стремлении обрести покой. И эта концепция предполагает любое развитие событий – ведь в жизни человека могло произойти все что угодно, и это «все» могло чем угодно закончится.

Стержень «Возвращения домой», фильма, исследующего тему войны во Вьетнаме и ее разрушительного воздействия на судьбы людей, построен на сюжете любовного треугольника. Что, если на фоне событий героиня в отсутствие мужа, отправленного воевать во Вьетнам, влюбляется в человека, уже побывавшего на этой войне и покалеченного ею?

Любовная история – очень жизненный жанр. В достаточно интригующем и лишь относительно редком обстоятельстве любовного треугольника нет сказочных допущений, а потому больше возможных векторов ожидания. Пожалуй, драма/мелодрама, комедия и любовная история – наиболее жизненные из жанров. Мы можем сказать, что подход ослабления заключается в помещении предпосылки фильма в один из жизненных жанров или родственных поджанров.

Конечно, и «День сурка» рассказывает о вполне реалистичном явлении – человеке, застрявшем на одном месте, заносчивом, но несчастном цинике, разучившемся любить жизнь. Но эта концепция усилена через яркую, фантастическую аллегорию. Представьте себе «День сурка» без волшебных обстоятельств. Фил Коннорс, сноб, брюзга и циник, вынужден все же пересмотреть свою жизнь, когда понимает, что так дальше продолжаться не может (убираем из фильма магическую составляющую – вечное пребывание героя в одном дне). Смысл тот же, но по тональности теперь уже ближе к «Земляничной поляне».

Тем не менее аллегорический пласт в предпосылке «Что, если?» может присутствовать в жизненном кино, если он не так очевиден, как магический сбой в «Дне сурка». Например, такой жизненный фильм, лишенный спекулятивных жанровых форм, как «Форрест Гамп», нарочно превращает концепцию «Как человеку найти свое место в сложном, враждебном и непонятном мире?» в «А что, если это умственно отсталый человек?», чем моментально поднимает ставки для героя и возносит сюжет над человеческой историей, рассказывает про «особого человека». Именно благодаря этому мы следим с особым интересом за судьбой хрупкого персонажа, как бы лишенного инструментов и социальных навыков для выживания и преуспевания в обществе. Как уже говорилось (глава 2, раздел «Идентификация»), образ Форреста не реалистичен, он – символически неполноценная фигура. Эта история не об идиоте, а о нас с вами.

* * *