Миф моногамии, семьи и мужчины: как рождалось мужское господство

Иначе говоря, дело не в детях, не желающих взрослеть, а в трансформации всей социально-экономической системы. Условия самой жизни изменились, и этим обусловлен распад всех прежних картин взросления – привычные образцы устарели и стали неадекватными. Если в давние времена вступление в брак и рождение детей было обязательным условием организации собственного быта с целью самообеспечения, то в результате научно-технического развития современному человеку не требуется совершать таких сложных действий, и обеспечить себя он может полностью самостоятельно. Но древние культурные ориентиры по-прежнему не унимаются и буквально требуют от людей вступления в брак и рождения детей, только вселяя в них тревогу и сомнения в правильности своих действий.

Всякое культурное общество выглядит, как разрисованный мелками пол, где каждый штрих – демаркационная линия, переступать за которую нельзя, а можно идти лишь вдоль (Бурдьё, 2005, с. 337). И дальше мы увидим, что даже такие древние институты, как брак и родство (как бы это ни звучало удивительно) всегда выступали в роли именно этих направляющих линий: они пытаются делать своё дело и сейчас, хотя в изменившихся условиях XX века их функция всё отчётливее демонстрирует свою архаичность.

Нюанс культуры и её традиций в том, что складывалась она в течение веков и даже тысячелетий. Культура – система коллективной памяти и коллективного сознания (Радбиль, 2010, с. 227), и она неизбежно связана с прошлым историческим опытом (Лотман, 2000, с. 488). В связи с этим всякие масштабные социальные перемены, когда меняются условия и объективные принципы существования, несут человеку грандиозные трудности, поскольку общество не может быстро к ним адаптироваться, так как испытывает тормозящее влияние сложившейся древней культуры.

Многими философами традиции расценивались как следование давним регламентам, тормозящим развитие общества, (Штомпка, 1996; Фромм, 1999). Пётр Штомпка писал, что "любая традиция, независимо от её содержания, может сдерживать творчество или новации, предлагая готовые рецепты для решения современных проблем. Между тем попытки заменить поиск новых путей возвратом к старым, испытанным, надежным методам чаще всего влекут за собой стагнацию" (1996, с. 96). Застойное влияние традиций происходит именно потому, что они "обеспечивают людей, формирующих свой Мир, готовыми "строительными блоками" (с. 95), несмотря на то, что в новых условиях могут требоваться уже совсем иные «блоки». Эрих Фромм отмечал, что индивид, преданный традициям, платит за это непомерно высокую цену, становясь подчинённым, зависимым, а также соглашаясь на блокировку развития своего разума (1999, с. 105).

Поскольку традиции – это сценарии и практики, полученные от Другого (Адоньева, Олсон, 2016, с. 367), то вся активность индивида главным образом сводится к исполнению предписанных культурой ролей, к соответствию заданным образцам. Но при этом "жизнь по образцам – это способ устроения жизни, где автор жизни устраняется от авторства. Человек объективирует сам себя, устранив собственное «я» и заменив его той или иной ролью в соответствии с потребностью момента и тем самым отказавшись от собственного настоящего" (Адоньева, 2009).

Культурные нормы рождаются в конкретном обществе, на конкретном историческом этапе его развития и потому в известной степени выражают "потребности момента", но в изменившихся условиях эти нормы демонстрируют свою инертность и продолжают существование даже тысячелетия спустя. Станислав Лем считал, что люди окружили себя стеной из культуры и традиций, сделавшись пленниками того, что, "являясь, по сути, совершенно случайным собранием всякой всячины, представляется ему высшей необходимостью" (Лем, 2002, с. 125). Традиции выступают для человека той самой аллеей ориентиров, ступить за пределы которой он не осмеливается.

3. Культура имеет значение