Миф о «хорошем» и «плохом» социализме

Бедность у Мао не просто связана с временными трудностями переходного периода от капитализма к социализму. Бедность — это якобы сила, которая призвана повести людей к коммунизму. Разумеется, не к тому коммунизму, о котором писали классики марксизма-ленинизма и который является идеалом для сотен миллионов людей, а к «особому, китайскому коммунизму».

Обращение маоистов к проповеди бедности не является чем-то случайным. В представлениях угнетенного народа понятия бедности и равенства всегда были такими же близкими, как и противоположные им «богатство» и «неравенство». Поэтому в арсенале всех уравнительных утопий бедность играет не последнюю роль. Она преподносится как условие, без которого нельзя обеспечить всеобщее равенство. Отсюда ее восхваление. В свое время пел ей дифирамбы один из основоположников мелкобуржуазного уравнительного социализма— П. Прудон. Он даже разработал целую экономическую теорию для обоснования вечной бедности. «Бедность есть добро, — поучал этот мелкобуржуазный идеолог, — и мы должны рассматривать ее как принцип наших радостей». Эти слова были сказаны более ста лет назад, в эпоху, когда промышленная революция только начинала делать первые шаги. То же самое мы слышим от Мао Цзэ-дуна сейчас, в век современной научно-технической революции, открывающей невиданные ранее возможности развития производительных сил и повышения жизненного уровня народа. Попытка воскресить уравнительный коммунизм в эпоху научно-технической революции, победы и распространения идей научного коммунизма во всемирном масштабе не может быть расценена иначе как реакционная мелкобуржуазная утопия.

«Научные представления о коммунизме, — говорится в Тезисах ЦК КПСС к 100-летию со дня рождения В. И. Ленина, — не имеют ничего общего ни с фарисейской «философией» нищеты как «блага», ни с буржуазно-мещанским культом вещей. В марксистско-ленинском понимании материальные богатства создаются для удовлетворения разумных потребностей людей и являются необходимой предпосылкой развития человеческих способностей и расцвета личности».

Из маоистской концепции «социализма» полностью выбрасывается человек. В противоположность марксизму-ленинизму, который учит, что только при социализме и коммунизме будут созданы условия для всестороннего проявления человеческой индивидуальности, для расцвета ее талантов и способностей, для удовлетворения ее разнообразных материальных и духовных потребностей, маоисты под предлогом служения личности обществу восхваляют казарменную жизнь, лишенную индивидуальной окраски.

Маоисты поставили задачу не только растворить личность в обществе, но и создать маоцзэдуновский тип человека, который бы одновременно был и «полурабочим», и «полукрестьянином», и «полуинтеллигентом». Как же можно этого добиться? Оказывается, очень просто: снизить культурный уровень интеллигенции до уровня беднейшего крестьянства. Удел интеллигентной личности, — это «обучение у крестьян-бедняков и низших середняков». Вводятся в обиход даже специальные выражения, вроде «босоногие врачи», «техники в соломенных чунях» и т. п. Так демагогическими заявлениями о «смыкании интеллигенции с рабоче-крестьянскими массами» прикрывается попытка нивелировать людей, превратить их в одноликую массу.

Если попытаться как-то систематизировать все то, что провозглашается маоистами в области «теории» и осуществляется ими на практике, то «новый общественный строй» в сфере экономики означает подчинение общественного производства нуждам военно-экономического комплекса, на развитие которого расходуется львиная доля финансовых средств и техники. Что же касается гражданских отраслей, то им предписывается «опираться на собственные силы», обходиться в основном без централизованных поставок и кредитов, т. е. действовать на началах децентрализации и самообеспечения. Наращивание военного потенциала осуществляется во имя великодержавной, гегемонистической политики. Милитаризация народного хозяйства, организация труда по армейскому образцу, введение системы фактически принудительного труда, консервация низкого уровня потребления, которое ограничивается удовлетворением лишь элементарных нужд, — вот что характерно для современной экономики Китая.

В политической области господствует диктаторский режим личной власти, опирающийся на военно-бюрократический аппарат. Ликвидированы демократические институты. В стране установилась феодально-иерархическая организация власти сверху донизу, во главе с «великим кормчим». В этих условиях партия как пролетарская классовая организация утрачивает свое значение, она подвергается беспрерывным перетряхиваниям, ее идейно-теоретические и организационные основы претерпевают коренные изменения. По сути дела, такая партия становится лишь прикрытием режима личной маоистской диктатуры.