Миф о Христе. Том I

Мы привыкли рассматривать иудейскую религию, как строго монотеистическую систему. В действительности же иудаизм никогда не был монотеистическим, даже в эпоху торжества официального монотеизма после возвращения из плена, когда редакторы так называемых «исторических» книг ветхого завета из кожи лезли, чтобы переработать предание в монотеистическом духе, стереть в священных книгах всякие следы первоначального израильского политеизма и перерядить старых богов в патриархов, героев, ангелов и слуг Яхве. Дело отнюдь не в том, что вавилонские, персидские и греческие воззрения оказали на иудаизм влияние в политеистическом смысле. Дело в том, что с самого зарождения иудаизма в нем уживаются две параллельных струи, — официальная жреческая идея единого бога и вера в нескольких богов, которая получила поддержку в чужеземных влияниях и особенно утвердилась среди тайных еврейских сект. Во время прихода израильтян в землю Ханаанскую каждое колено имело своего бога, под водительством и покровительством которого оно осуществляло все свои жизненные задачи. Реформой пророков эти боги были отброшены. Однако, чем выше рос престиж Яхве, бывшего, вероятно, вначале божеством племени Ягуда, чем недосягаемее становилась та высь, на которую его вознесли жрецы, тем отчетливее выступали в народном сознании воспоминания о старых богах, вызвавшие к жизни идею полубогов, «сынов божиих»; в: них находила свое выражение и удовлетворение насущная потребность в непосредственном общении с божеством, в видимом присутствии его на земле. Мы имеем яркий пример этого явления в лице «ангела Яхве»; с ним Иаков боролся в пустыне, о нем он говорит, что видел бога лицом к лицу, в образе того «лика», который вывел израильтян из Египта и в виде столпа огненного предшествовал им в пустыне, боролся с врагами израиля и изгнал хананеян из их страны, общался с пророками Илией, Иезекиилем и помогал Израилю во всех бедах его. Этот «лик», этот «ангел» божий иногда называется в библии «царем» (мелехом), «сыном» Яхве и очень похож на персидского Митру, на финикийского Геракла или Молоха, на «первенца» божия («Протагониста»), который у орфиков выступает под названием Фанеса, т. е. «лика», боровшегося с Зевсом, подобно Иакову, и подобно ему, повредившему себе бедро в борьбе с Гиппокооцом. В раввинском богословии этот же «лик божий» уравнивается и отождествляется с мистическим Метатроном, этим родственным «Логосу» существом, «предводителем ангельских сил», «владыкой владык», «царем царей», стражем и управителем Израиля, «доставляющим Яхве молитвы народа его», на ком «почило имя бога». Но он же тождественен с тем ангелом, который во второй книге Моисеевой обещан израильскому народу, чтобы доставить ему победу над аморитянами, хеттитами, хананейцами и т. д. Он же — не кто иной, как Иисус Навин, который е помощью божьей победил как раз указанные во второй книге Моисея народы. Сам Иисус Навин является, вероятно, старым эфраимистским богом солнца и плодородия и имел близкое отношение к празднику пасхи и обычаю обрезания.

Все признаки говорят за то, что Иошуа или Иисус — это то имя, под которым некоторые еврейские секты поклонялись мессии. У пророка Захарии (3, 6, 9 — 15) «ангел господень» венчает первосвященника Иошуа в мессии, а согласно книге Ездры (а, 2) он же возвратит иудеев на родину, подобно тому, как когда-то Иошуа Навин привел их в обещанную им страну их предков.

Вавилонский бог-отец Инки (Эа) — бог вод.

От секты нахашеян или офитов (нахаш по-еврейски, ophis по-гречески означает змею), называвшихся так потому, что они считали райского змия воплощением «мудрости», начала, одновременно и божественного, и дьявольского, до нас дошел очень старинный, по-видимому, дохристианский гимн, приводимый Ипполитом, автором одного противоеретического произведения. В этом гимне «Иисус» умоляет отца своего послать его на землю к заблудшим во тьме душам человеческим, чтобы спасти их: «Обладая печатью (т. е. теми священными «именами» и «знаками», познание которых приносит спасение), хочу я опуститься вниз, проникнуть через все эоны, явить людям все лики божества и открыть тайны святого пути, именуемые гнозисом». Древность этого гимна доказывается тем, что мы находим подобные ему в старовавилонском религиозном творчестве. Нисходящий к людям Иисус очень сильно напоминает о той роли, которую играл в старо-вавилонских представлениях Мардук (Медорах), сын великого водного бога Эа, этот Манда де Хае, спаситель и целитель мандеян. Нечто очень похожее на то, что говорится об Иисусе в гимне нахашеян мы находим в отношении Мардука (Мирри-Дугга) в одном диалогическом заклинании вавилонян.

«Мирри-Дугга увидел его (больного человека) бедствия.

К отцу своему Инки (Эа) вступил он в чертог и сказал: «Отец мой, безумие донеслось сюда из дальнего мира». И второй раз говорит он ему: «Что делать должен этот человек? Не знает он, как получить исцеление».