Миф о «застое»

Да, Солженицын сам написал «Один день», но не тот, который мы читали. Оказывается, рукопись «Одного дня» содержала массу не проверенного материала, который надо было собрать в единое целое. И его редактированием занималась редактор Анна Берзер, которая сократила роман в три раза. Аналогично она поступила и с «Матрёниным двором» [298; с. 413]. А ведь они считаются лучшими – по художественным достоинствам – его произведениями.

Итак, Берзер и Твардовский «из говна сделали конфетку». Но что прикажете делать дальше, если «нужный человек» не имеет дара Толстого? Выход из положения хорошо известен: надо писать за него, а он должен только подписывать «свои» произведения. А задумывалась эпохальная книга, которая должна перевернуть сознание советских людей, а на Западе создать образ Советского Союза как «империи ГУЛАГа», «империи зла», которую не грех и уничтожить. Да и название надо дать роману какое-нибудь эпохальное, знаковое, типа «Архипелаг ГУЛАГ». И сегодня и в России, и на Западе Солженицын известен как автор одного романа – «Архипелаг ГУЛАГ».

Что представляет собой этот роман? Это собрание слухов, домыслов и фактов о лагерной жизни. Но если со слухами всё понятно – Солженицын сам их слышал, то с фактами – вопрос. Ибо в те годы вообще нигде в мире не существовало книг – исследований ГУЛАГа; не было известно и количество заключённых. Вся эта статистика велась [см., например, 157 и 158], но была засекречена.

Касаясь численности населения ГУЛАГа, Солженицын в первом томе (1973) со ссылкой на меньшевика Бориса Николаевского (который после революции жил за границей и, следовательно, не мог знать секретной статистики), называл цифру «от 15 до 20 млн единовременно». Но во втором томе (1976) сокращает «до 15 млн». Подчеркну, что для советских людей ссылка на Николаевского ни о чём не говорила – его имя, как и имена более известных лиц, типа Зиновьева или Парвуса, было вычеркнуто из истории. И он должен был восприниматься читателями как «авторитетный иностранец».

Далее. «Уничтожили целиком сословия – дворянство, офицерство, духовенство, купечество, и отдельно по выбору – каждого, кто выделялся из толпы, кто проявлял независимое мышление… К концу спокойных 20-х годов они составили несколько миллионов жертв». Ага, а кто же тогда в России остался? Кстати, об «уничтоженном офицерстве». Во время Гражданской в ряды Красной Армии было призвано 48,5 тыс. офицеров и генералов, а в решающий 1919-й они составляли 53 % всего командного состава РККА. Достаточно назвать такие имена как Брусилов, Шапошников, Говоров, Ольдерогге, Василевский, Толбухин, С. Каменев, Тухачевский… Но советские люди этих данных не знали – на это и было рассчитано, надо было вызвать у людей шок. Напомню, что в советское время эти данные не публиковались.

Или: «Это был 37–38 год. У нас бушевала тюремная система. У нас арестовывали миллионы. У нас только расстреливали в год – по миллиону!» А, оказывается, «по подсчётам эмигрантского профессора статистики Курганова» общее число погибших с 1917-й по 1959 годы (без войны) составило 66 млн человек, а в войну погибло аж 44 миллиона. И всё это – без ссылок, одни домыслы. А при Горбачёве «Архипелаг» подавался как истина в последней инстанции. С годами Солженицын увеличил количество расстрелянных до ста миллионов. И никому не пришло в голову, что население страны тогда было около 190 млн.

Но это – домыслы, а как же факты? Да, они есть. И извлечены они из фондов бывшего ЦГАОР (архив Октябрьской революции, ныне Госархив РФ) с указанием архивных шифров. Но эти материалы были рассекречены только при Горбачёве – Ельцине. Хорошо известно, что для работы в спецхранах требовался специальный допуск по особой «форме». Допуск получали по разрешению отдела КГБ. Причём категорически запрещалось фиксировать в записях архивные шифры [298; с. 513].

Как же эти сверхсекретные материалы получил Солженицын? Предположим, что он сам работал в архиве – хотя об этом он нигде не говорил. Но тогда он имел допуск от КГБ, что прямо говорит о сотрудничестве.

Второй вариант: Солженицыну копии этих документов передал кто-то из сотрудников архива. Но ведь личность этого человека была бы быстро установлена после выхода «Архипелага». Но, как известно, никаких санкций никто не понёс [298; с. 513]. Сам Гений пишет, что ему в подготовке материалов помогали 227 человек. Что, все они работали тайно, на свой страх и риск?!

Здесь возможен только один вывод: сам Солженицын в архиве не работал, так как об этом было бы написано в его биографиях, а документы ему передали сотрудники архива с ведома КГБ. Но не с ведома каких-то рядовых сотрудников, а председателя Андропова – иначе просто быть не могло.