Миф о «застое»

12 мая 1976 года начался новый этап в «правозащитном движении»: на созванной Сахаровым пресс-конференции профессор Юрий Орлов объявил о создании Группы содействия выполнению Хельсинских соглашений в СССР (или кратко – Московской Хельсинской группы, МХГ). Эту идею Сахарову подсказал сотрудник КГБ Эрнст Генри [298; с. 278, 567]. Под учредительными документами МХГ подписались 11 человек: Людмила Алексеева, Михаил Берштам, Елена Боннэр, Александр Гинзбург, Пётр Григоренко, Александр Корчак, Мальва Ланда, Анатолий Марченко, Юрий Орлов, Виталий Рубин и Анатолий Щаранский [228; с. 252]. Все они были связаны с КГБ [298; с. 559 и др.], а Щаранский эмигрировал в Израиль, стал там Натаном и даже министром. Позднее, в 76-79-м, в МХГ вступили Владимир Слепак (вместо уехавшего в Израиль Рубина), Наум Мейман, Юрий Мнюх, Софья Каллистратова, Татьяна Осипова, Виктор Некипелов, Леонард Терновский, Феликс Серебров, Юрий Ярым-Агаев, Иван Ковалёв [228; с. 259]. Как видим, большую часть членов составляли евреи. Они провозгласили своей основной целью борьбу за права человека.

Уже в ельцинские времена «правозащитница» Валерия Новодворская сказала: «Я лично правами человека накушалась досыта. Некогда и мы, и ЦРУ, и США использовали эту идею как таран для уничтожения коммунистического режима и развала СССР. Эта идея отслужила своё и хватит врать про права человека и про правозащитников» [ «Правда», 1994, 30 ноября]. Как говорится, комментарии излишни.

Почти одновременно, «по совпадению», в 1974 г. в Швейцарии Солженицын создаёт Российский общественный фонд помощи политзаключённым и их семьям (РОФ), а распорядителем поступающих денег становится член МХГ Гинзбург. (Риторический вопрос: почему счета в Госбанке не были заблокированы?)

В 1977-78 гг. в Москве МХГ создала «дочерние организации» – «Христианский комитет прав верующих» во главе с полуевреем «священником» Глебом Якуниным (мать его звали Клавдия Иосифовна Здановская) и «Рабочую комиссию по расследованию использования психиатрии в политических целях» во главе с евреем Александром Подрабинеком [228; с. 259]. (Смотрите, какое разделение труда: чекисты сажают диссидентов в психушки, а диссиденты это разоблачают – мол, какой ужасный режим!)

Андропов и Суслов, так же, как и Хрущёв, в разоблачении созданной ими же системы работали рука об руку с масоном Тито. 4 октября 1977 года в Белграде открылась конференция по проверке выполнения Хельсинских соглашений, в которой участвовали главы правительств. Эта была первая международная встреча, на которой Советскому Союзу были предъявлены обвинения в области прав человека. Активно Сахарова поддерживал глава «Бнай-Брит» Киссинджер [213; с. 311]. 1 мая был объявлен в США «Днём Сахарова». Заслужил! Напомню, что 1 мая 1776 года, на Вальпургиеву ночь, в Германии Адамом Вейсгауптом был основан Орден иллюминатов.

МХГ выпускала документы, которые издавались в сборниках издательством «Хроника» (Нью-Йорк) по-русски, а по-английски – Комиссией по безопасности и сотрудничеству в Европе (Вашингтон). В СССР они ходили и в самиздате [228; с. 264]. Понятно, что без участия КГБ документы не могли постоянно, в течение нескольких лет, уходить за границу (напомню, «диссидентами» занималось 5-е управление во главе с Ф. Бобковым). За границей так же издавались статьи Сахарова, за которые он на свои счета получал деньги [213; с. 324]. Именно этими деньгами пользовалась Боннэр, при Ельцине уехавшая жить в США. Заслужила!

При Горбачёве все «демократы» кричали: откройте архивы, покажите дела и все увидят, что при Сталине сидели одни невиновные. Горбачёв пошёл навстречу, разрешил посмотреть дела родственникам «репрессированных». Посмотрела дело своего отца и Боннэр.

Её вызвали в КГБ и постарались отговорить уважаемую диссидентку глядеть отцовское (т. е. отчима Геворка Алиханяна) досье во избежание большой личной трагедии. Боннэр настояла, ей дали дело, она посмотрела полчаса и чуть в обморок не упала. Не потому ли, что к делу её отца были подшиты доносы на партийных работников – на десятки человек – и каждый донос был снабжён справкой о расстреле оболганного? Говорят, что после этого случая Боннэр никогда не запрашивала дело отца и о нём никогда больше не говорила [ «Завтра», 2011, № 25].

Популяризация Сахарова. Голодовки и ссылка