Мифозои. История и биология мифических животных

Хотя надо отметить, что раскаялись далеко не все сирены. Некоторые из них, изменившись физически, сохранили нравы, идущие из ранней Античности: в Средние века в Европе появились существа с тем же названием и теми же повадками. Верхняя часть туловища у них была женская, а нижняя напоминала рыбий хвост. Позднее они получили название русалки, но слово «сирены» применительно к ним до сих пор бытует в некоторых языках. Однако в славянском раю обитали существа, сохранившие физическое сходство с античными сиренами и сочетающие черты женщин и птиц. Правда, с некоторыми из них на Руси произошла странная метаморфоза: теперь это были жены, которые «от пояса до верху обличие лица струсова имут, струс бо птица и пером красна… а от полу к ногам женский стан»^{362}.

Но главной наследницей платоновских сирен, певших в небесных сферах, стала, конечно же, райская птица сирин. Она имела такое же строение, что и античные сирены: у нее были женская голова, птичье туловище (на котором могли обозначаться женские груди), птичьи крылья, лапы и хвост. Протопоп Аввакум[124] называл сирина «краснопеснивой» птицей и сообщал, что она обитает «к востоку близ рая, во аравитских странах, в райских селениях живет и, егда излетает из рая, поет песни красныя и зело неизреченны и невместимыю человечю уму; егда же обрящет ея человек и она узрит его, тогда и паче прилагает сладость пения своего. Человек же слышавше забывает от радости вся видимая и настоящая века сего и вне бывает себя, мнози же и умирают слушавше, шествуя по ней, понеже красно и сладко пение, и есть не захочет горюн, от желания своего»^{363}.

Авторам настоящей книги не вполне понятно, почему райская птица, по сообщению Аввакума, ведет себя так же злокозненно, как и сугубо языческие сирены. Но примерно то же самое сообщают о ней и азбуковники, и многочисленные лубочные картинки: люди, услышавшие пение сирина, забывают все на свете, уходят в пустыни и горы, теряются там и умирают. Для того чтобы избегнуть столь печального конца, птицу сирин рекомендовалось отпугивать любыми громкими звуками — известно было, что она очень боится шума. На одном из старообрядческих лубков представлен развернутый сюжет: сначала человек слушает пение сирина, а потом он же лежит мертвым. Тут же изображены и люди более предусмотрительные: они стреляют из ружей и пушек, бьют в барабаны и колокола, трубят в трубы, стараясь изгнать вестницу рая куда-нибудь подальше.

Впрочем, некоторые лубки делают акцент на иных качествах замечательной птицы: «Птица райская Сирин, в пении глас ея зело силен. На востоке во едемском раю пребывает, непрестанно красно воспевает, праведным будущую радость возвещает»^{364}.

Сегодня у многих людей, в том числе и у некоторых исследователей, сложилось устойчивое представление о том, что сирин — это птица радости, в отличие от алконоста, который, несмотря на свое пребывание в раю, преимущественно поет песни печали. Кандидат искусствоведения Е. И. Иткина, изучившая проблему радости и печали у райских птиц, считает, что представление это не соответствует действительности и распространилось уже в XX веке — оно навеяно картиной В. М. Васнецова «Сирин и Алконост. Песнь радости и печали». Картина была создана в 1896 году и, по мнению исследовательницы, является первым образцом «противопоставления символики Сирина и Алконоста», а значит, «можно считать, что оно пошло не от народного, а от профессионального искусства…»^{365}

Вероятно, птица алконост была как по своим функциям, так и по степени жизнелюбия близка птице сирин. Главное различие между пернатыми состояло в том, что алконост являлась более «гуманоидной» — на многочисленных изображениях она обычно показана с руками; у сирина же рук, как правило, не было. Кроме того, хотя это и не вяжется с райским имиджем сирина, сохранились его немногочисленные изображения со змеиным хвостом или же с острым хвостом, напоминающим гусиный, и c перепончатыми лапами.

Третьей знаменитой птицей славянского рая была птица гамаюн. Она приходилась родственницей персидской птице Хума (древнеиранская Хумайя), популярной в Средние века в Иране, а позднее и в Турции. На Востоке это была птица радости, имевшая женские голову и грудь. Несомненная принадлежность к слабому полу не помешала замечательной птице стать частью титулов многих восточных властителей, которые именовали себя «подражателями Гамаюна». Вернее, так они именовались в русскоязычной дипломатической переписке — вероятно, сами они называли себя «подражателями Хумы». Известна, например, грамота, которую Иван Грозный отправил «Гамаюна подражателю Селим салтану, государю костянтинопольскому…»^{366}