Мифозои. История и биология мифических животных

Несмотря на то что гамаюну уподоблялись «неверные», с точки зрения христиан, властители, птица эта устойчиво обитала именно в христианском раю. В одной из русских космографий (так назывались тексты, посвященные описанию мира) XVI или начала XVII века упоминались «райския птицы Гамаюн и Финиксъ», залетавшие на расположенный на Дальнем Востоке, «близъ блаженнаго рая», остров Макарицкий. Подробностей о жизни замечательных птиц автор космографии не сообщает, ограничившись упоминанием, что они «благоухания износятъ чюдная»^{367}.

Известно, что персидская птица Хума никогда не садится отдохнуть — она всю жизнь летает, причем на такой высоте, что ее не видно с поверхности земли. По этому поводу в некоторых восточных сказаниях выдвигалось предположение, что у Хумы нет ног. Не было ног и у славянской птицы гамаюн; более того, заслуживающие уважения авторы сообщают, что у нее нет и крыльев и она летает исключительно посредством хвоста. В «Книге Естествословной», приписываемой Николаю Спафарию[125], об этой птице говорится, что она «величеством поболе врабия, хвостъ имать семи пядей, ногу и крылъ у себе неимати». Она никогда не спит и «непрестанно по воздуху хвостомъ своимъ летаетъ». Цвет же ее перьев «велми прекрасенъ естъ, и пожелатенъ видению человеческому…»^{368}

Птица гамаюн украсила собой гербы нескольких российских населенных пунктов, но изображать ее без ног и уж тем более без крыльев художники-геральдисты, как правило, не рисковали. На гербе Смоленска (рисунок которого неоднократно менялся) ноги у птицы то есть, то их нет, но крылья присутствуют обязательно. Гамаюн сидит на стволе пушки, и это не случайно. Несмотря на райскую принадлежность замечательной птицы, ее именем в России по крайней мере дважды называли артиллерийские орудия. В актах Московского уезда XVII века числилась полковая пищаль «гамаюнъ… весом 25 пуд 30 гривенокъ на турецком стану». Известна и другая пищаль с тем же названием и с изображением птицы гамаюн, но другого веса (102 пуда), отлитая в 1690 году и хранившаяся в Московском Кремле^{369}.

Гамаюн считалась вещей птицей. Этим своим прозвищем она была, вероятно, обязана уже упоминавшейся «Книге Естествословной», в которой на сей счет про нее сказано: «…а егдаже падетъ на землю, тогда падениемъ своим провозвещаетъ смерть царей или королей, или коего князя самодержавна»^{370}. Поскольку вестники печальных событий никогда и нигде не пользовались популярностью, то и птица гамаюн в этом отношении сильно проигрывала и сирину, и алконосту — например, ее не было принято изображать на лубочных картинках.

И наконец, говоря о замечательных славянских птицах, нельзя не упомянуть жар-птицу — существо, в отличие от ранее описанных, не райское, но зато очень красивое и популярное.

Отметим попутно, что подобные птицы водились не только на Руси. В индийской мифологии известен «обладающий огромным телом» Гаруда, «сверкающий, как масса огня, и наводящий ужас». Махабхарата называет Гаруду «владыкой птиц», к которому боги обращаются со следующими словами: «Ты видом кудрявый, ты благочестив и не опечален духом; ты блажен, ты непреодолим. <…> Превосходнейший, ты освещаешь, как солнце своими лучами, все, что движется и неподвижно. Затмевая поминутно блеск солнца, ты являешься разрушителем всего существующего. <…> Как солнце, разгневавшись, может сжечь все твари, так и ты, сияющий как пожиратель жертв, сжигаешь все…»^{371}

У чехов и словаков имелась пламенная птица Огнивак, которая, кстати, исцеляла болезни. Немцы знали свою «золотую» птицу; еще Солин писал: «В Герцинском лесу водятся птицы, оперение которых светится в темноте и дает свет, разгоняющий царящую в чаще ночь. Поэтому местные жители стараются так направить свои ночные вылазки, чтобы можно было ориентироваться при этом свете. Также они отыскивают дорогу, бросая сверкающие перья во тьму впереди себя»^{372}. Позднее о птицах этого леса, которые, «летя впереди, освещают идущему путь и сиянием блистающих крыл указывают дорогу», сообщал Исидор^{373}.

На Руси жар-птица появилась сравнительно поздно. Первые письменные свидетельства о ее существовании относятся к началу XVIII века — именно тогда была издана лубочная «Сказка о Иване-царевиче, жар-птице и о сером волке». Впрочем, устные предания о жар-птице, вероятно, бытовали и раньше. А в XIX веке знаменитый исследователь фольклора А. Н. Афанасьев собрал немало информации об этом редкостном пернатом. Жар-птица, в отличие от сирина, алконоста и гамаюна, имела не женскую голову, а обычную птичью — об этом свидетельствуют и ее изображения, и упомянутый А. Н. Афанасьевым клюв. Исследователь пишет: