Мифы Древнего Рима. Золотой осел [сборник 2016, худ. А. Лебедев]

— Не торопись, нетерпеливый! — усмехнулась Фотида. — Юноша работал виноделом. Я пробралась во двор, где стояли громадные бочки с вином. Работники стригли сшитые из козьей шкуры бурдюки. Там же был и тот золотоволосый юноша. Забавляясь, один из работников отстриг у него локон. Они стали весело бороться, катаясь по земле в мягких завитках козьей шерсти. Я коршуном кинулась к ним, схватила рыжеватый клок, сунула его за пазуху и убежала. На мою беду я перепутала и вместо золотистого локона юноши стащила завиток козьей шерсти. Принесла его хозяйке и… — тут служанка замолчала.

— Продолжай! — потребовал Луций.

— Ничего не ведая, хозяйка моя, Памфила-чаровница, отправилась на крышу, где у нее уже приготовлены были таблички с письменами, ароматы, зубы убитых животных и даже щепочки от обшивки затонувших кораблей. Смешав горный мед с молоком и вином, она медленно произнесла непонятные мне заклинания и добавила жутким шепотом: «Пусть все свершится сегодня в полночь!» — Фотида снова умолкла и искоса кинула на Луция лукавый взгляд.

— Ну-ну, что же дальше? — торопил ее Луций.

— А сами знаете, господин, — хихикнула девушка. — Вместо золотоволосого юноши припожаловали наполненные до отказа вином козьи бурдюки, с которыми вы по-геройски сразились.

— Ты еще смеешь насмехаться надо мной, негодница! — вспылил Луций, но тут же взял себя в руки и вкрадчиво проговорил: — Если поможешь мне в одном деле, обещаю не выдавать тебя.

— Я готова повиноваться! — испуганно воскликнула Фотида.

— Так проведи меня нынешней же ночью на крышу и дай самому убедиться в колдовских талантах твоей госпожи!

После некоторых колебаний, слез и мольбы не выдавать ее Фотида сдалась. И они уговорились, как только все улягутся спать, встретиться во дворике у раскидистой оливы.

Глава вторая Сова

Ночь, как всегда в тех местах, единым махом накинула черное покрывало на город, холмы и виноградники. Лишь острые вершины отдаленных гор, наподобие искривленных клювов гигантских орлов, рисовались на фоне звездного неба.

Луций босиком, чтобы не разбудить обитателей дома, прокрался во двор. Фотида в тонкой полупрозрачной накидке ждала его. Приложив пальчик к губам, она увлекла юношу за колоннаду, где уже была приставлена к каменному карнизу деревянная лестница. Осторожно, по заранее обернутым тряпицей перекладинам, они поднялись на чердак. Фотида подтолкнула Луция к щели между досками чердачной дверцы.

Юноша замер, затаил дыхание, ожидая увидеть чудо превращения. Любопытный немигающий глаз луны светился сквозь быстро бегущие голубоватые облака. Ночное светило, серебряный серп Исиды, тоже готовилось, наверное, лицезреть мрачное таинство колдовских чар. Резко очерченные лунным светом волны черепицы напоминали застывшую морскую рябь. Спал дом Милона, спали окрестные улицы, спали дворовые псы, спали утренние вестники петухи. Весь город погрузился в сон.

Наконец наступила полночь — время пробуждения темных сил. Легкая, почти летящая тень скользнула по крыше. Памфила! Закутанная с головы до ног в черную материю, она казалась безмолвной нимфой ночи. В руках Памфила несла плоскую шкатулку. Луций видел, как она откинула крышку и достала из шкатулки несколько баночек. Порывистым движением скинула Памфила одежды и, обнаженная, воздела руки к ночному небу. От небесного свода оторвалась крупная звезда и, распустив светящийся хвост, быстро устремилась к земле. В ту же секунду облака закрыли Луну, но свет ее чудесным образом застыл серебристыми мазками на гребнях черепицы. А Памфила нараспев произнесла заклинание:

— Ночь, тебя я одну призываю!
Внемли заклинаньям моим.
В пропасть низвергни меня или в пучину морей,
Жаром и снегом круши, поражай меня
стрелами молний!
Но подари оперенье рукам, сделай
крылатой меня!

Едва сомкнув уста, она склонилась над шкатулкой, поддела пальцем студенистую мазь из одной баночки и быстрыми, ловкими движениями рук натерла ею все тело. Луцию показалось, что Памфила стала прозрачной, растворилась в ночной мгле. Но вот стала она покрываться серым оперением. Руки изогнулись крыльями. Ноги укоротились, и на пальцах появились кривые когти. Глаза округлились и загорелись зеленым огнем. Нос заострился твердым клювом. Мгновение — и прямо на глазах у изумленного Луция женщина превратилась в ночную сову.

Громко ухнув, сова попрыгала по крыше, расправила крылья и улетела.

Глава третья Ослиные уши