Мифы и мины для подрыва Российской государственности

Охотно допускаем, что близких отношений, а тем более – дружбы, между Серовым и Пеньковским никогда не было, хотя все же нельзя отрицать, что шпиону удалось всеми правдами и неправдами подобраться к членам его семьи. Но не это главное, намного важнее вопрос о степени вины Серова в восстановлении Пеньковского на службе в разведке. Обратимся, прежде всего, к мнению по этому вопросу самого Серова, которое он высказал в Комитете партийного контроля (КПК) при ЦК КПСС в феврале 1964 года при обсуждении вопроса о переводе Пеньковского в ГРУ. Однако сначала хотим отметить, что в объяснении Серова, данном на заседании КПК, фигурирует маршал Варенцов, о котором следует сказать несколько слов.

Сергей Сергеевич Варенцов – видный советский военачальник, в годы Великой Отечественной войны командовал артиллерией на ряде фронтов, в послевоенные годы командовал артиллерией Советской армии, а в 1961 году стал командующим артиллерией и ракетными войсками Сухопутных войск, главный маршал артиллерии. Пеньковский вошел в доверие к Варенцову во время войны, стал его адъютантом, пользовался его покровительством вплоть до своего провала в качестве агента иностранных разведок. После разоблачения Пеньковского Варенцов, как и Серов, был разжалован в генерал-майоры и также лишен звания Героя Советского Союза.

Однако дадим наконец слово Ивану Александровичу Серову:

«Через некоторое время мне позвонил Варенцов, очевидно, после того как ему стало известно о моем отрицательном отношении к приему Пеньковского (в ГРУ. – Прим. авт.).

Варенцов начал расхваливать Пеньковского, что он его знает десятки лет с хорошей стороны, что он воевал. Я возразил Варенцову, указав, что на него плохая аттестация В[оенного] Атташе. Он на это сказал, что он сейчас кончает ракетные курсы и имеет блестящую характеристику, и просил еще раз рассмотреть этот вопрос.

Я дал указание Смоликову (зам. начальника ГРУ. – Прим. авт.) проверить и собрать все материалы. Он в конце разговора сказал, что ему также звонил Варенцов.

В дальнейшем еще раз т. Смоликов приходил с документами и справкой на Пеньковского, из которых было видно, что он уволен приказом нач[альника] Ген. Штаба, и тогда сказал Смоликову, что по-прежнему не согласен.‹…›

Через несколько дней, встретив меня, Варенцов вновь расхваливал Пеньковского, на что я ответил, что больше добавить ничего не могу к тому, что сказал. Я считал, что на этом вопрос закончен.

Никому из подчиненных я не давал указаний ни о приеме Пеньковского в ГРУ, ни о переделке его аттестации. Это подтверждается документами: приказом о зачислении, подписанным т. Роговым, и аттестацией, подписанной т. Ляхтеровым (начальник 4-го управления ГРУ. – Прим. авт.) и утвержденной т. Роговым.

Оба эти документа составлены с нарушениями существующего порядка в армии по аттестованию и оформлению приказов.

За это нарушение должны отвечать товарищи, допустившие его, но вместе с этим – я, как руководитель Главного управления, доверчиво относившийся к этим товарищам, и не контролировал в должной мере их действия.

О том, что Пеньковский принят и работает в ГРУ, я узнал через несколько месяцев, когда увидел его фамилию в числе офицеров, выделенных для обслуживания выставки в Москве.