Мифы и мины для подрыва Российской государственности

Я спросил у нач-ка отдела т. Рогова, откуда взялся Пеньковский, на что мне т. Рогов ответил, что кадры разбирались с ним и т. Рогов (зам. нач. ГРУ), подписал приказ о назначении…»

Что можно сказать по поводу этого объяснения. Прежде всего, нельзя не признать, что вина Серова действительно имела место, и мы не случайно выделили в тексте его слова, где он прямо отмечает это. Откровенно говоря, нас не на шутку удивили порядки, царившие в ГРУ на стыке 50-х и 60-х годов прошлого столетия. Получается, что начальник Главного управления дает четкие указания своим заместителям, а они, воспользовавшись непродолжительным отсутствием своего шефа, сделали все по-своему, вопреки полученному приказу.

Но это еще не все. Серов указывает, что через несколько месяцев он узнал о приеме Пеньковского в ГРУ. И что же? Вместо того чтобы предпринять решительные действия и дать надлежащий отпор кадровикам и своему заместителю Рогову, он как бы соглашается с их действиями, махнув на все рукой…

Нельзя не признать, что наказан Серов был сверх всякой меры, – здесь, кажется, двух мнений быть не может. Как можно было лишать человека награды, заслуженно полученной в годы Великой Отечественной войны? А исключение из рядов КПСС, по меркам 1960-х годов, можно сравнить разве что с условным лишением свободы…

Нелишне будет сказать, что подобное наказание было достаточно распространенной мерой, характерной для эпохи так называемой «Хрущевской слякоти», подробный разговор о которой пойдет в одной из последующих глав. Кстати говоря, сказанное выше относится не только к бывшему начальнику ГРУ Серову, но и к бывшему командующему артиллерией и ракетными войсками Варенцову.

Однако вернемся непосредственно к Пеньковскому. На странице 584 «Записок из чемодана» есть сноска следующего содержания:

«Отрицательная аттестация на Пеньковского по итогам его работы в турецкой резидентуре ГРУ была составлена военным атташе Рубенко (настоящая фамилия – Савченко), конфликт с которым и привел к досрочному отзыву домой и отчислению из военной разведки будущего предателя».

Нам неизвестно, кто конкретно автор этой сноски: возможно, Александр Хинштейн, а может быть, редактор из издательства «Просвещение». Но так или иначе мы полагаем, что с руководителем проекта, то есть с Александром Евсеевичем, текст этой сноски, безусловно, согласовывался. А ведь что интересно: в этой фразе Олег Пеньковский однозначно назван предателем, пусть будущим, но предателем! А чуть ранее у Хинштейна проскальзывает такая мысль:

«Да, положа руку на сердце, Серова следовало наказать за предательство его подчиненного. Но произошедшее с ним больше похоже на расправу. В одночасье перечеркнутой оказалась вся жизнь…»

С этим мнением Александра мы согласны полностью, и ранее мы сами высказывали аналогичную мысль. Но хотим особо подчеркнуть, что автор употребляет термин «предательство» по отношению к подчиненному Серова, то есть – к Пеньковскому. Следовательно, в момент, когда он писал эти строки, у него не возникало сомнений, что Пеньковский – предатель.

Казалось бы, можно уже ставить жирную точку в этой ординарной шпионской истории и прекратить всякие споры и кривотолки о личности самого шпиона. Однако не тут-то было…

В 22-й главе «Олег Пеньковский – агент КГБ? 1962–1963 годы» (кстати, предыдущая цитата относительно «предательства» Олега Пеньковского взята также из этой главы) руководитель проекта отмечает:

«То, о чем пишет Серов, – это без преувеличения сенсация. Одно из самых громких дел излагается им совершенно в ином, неожиданном ракурсе».

Вот теперь-то, кажется, и начинается самое интересное! Правда, вынуждены прямо заявить, что какой-то особой сенсационности по поводу Пеньковского в записках Серова мы не заметили. Для себя отметим два новых момента. Первое – это то, что Серов (поверим ему на слово) в отличие от Варенцова близким к Пеньковскому человеком и его покровителем никогда не был. А второе – это мнение бывшего Председателя КГБ о том, что Пеньковский был агентом того самого КГБ, которым он, Серов, совсем еще недавно руководил.