Мифы и загадки Октября 1917 года

Как рождались мифы о генерале Корнилове

Уверенность Ленина, Сталина и других руководителей большевистской партии в неспособности власть имущих контролировать положение в стране вскоре нашла подтверждение. Явная неудача попыток загипнотизировать массы речами Керенского заставила правящие классы искать иного кумира, который бы смог очаровать публику, но на сей раз действовал бы как военный диктатор. Кандидатом в таковые был избран генерал Л. Г. Корнилов. Такой выбор опять свидетельствовал о неспособности правящих кругов России принимать трезвые и разумные решения, что уже не раз проявилось накануне Февральской революции и с первых ее дней.

О Корнилове как военном руководителе наиболее полно и веско высказался его бывший начальник А. А. Брусилов. В своей книге воспоминаний бывший царский генерал подробно охарактеризовал своих коллег по военной кампании 1914–1917 гг. Хотя после 1917 г. многие из них, в отличие от автора воспоминаний, встали в ряды белого движения, Брусилов высоко оценил военные таланты будущих врагов Советской власти. В этой книге, изданной в советское время, когда имена руководителей белого движения были предметом однозначно отрицательных оценок, Брусилов не раз упомянул о некоторых достоинствах Корнилова («Он был очень смелый человек»… «безусловно храбрый человек») и замечал: «Теперь, когда он давно погиб, я могу только сказать: «Мир праху его». В то же время на протяжении всей книги не было сказано ни единого доброго слова о способностях Л. Г. Корнилова как военачальника. Брусилов познакомился с Корниловым в 1914 г., когда он командовал дивизией в составе его армии. Автор смог вспомнить лишь вопиющие нарушения Корниловым приказов, которые приводили к ненужным потерям солдат и, в конечном счете, вели его дивизию к поражениям.

Описывая боевые действия в конце августа 1914 г. на Юго-Западном фронте, Брусилов писал о Корнилове: «В первом же сражении, в котором участвовала его дивизия, он вылез без надобности вперед, и когда я вечером отдал приказ этой дивизии отойти ночью назад, так как силы противника, значительно нас превышавшие, скапливались против моего центра, куда я стягивал свои силы, – он приказа моего не исполнил и послал начальника корпуса ко мне с докладом, что просит оставить его дивизию на месте. Однако он скрыл эту просьбу от командира корпуса Цурканова. За эти действия я отрешил начальника корпуса Трегубова от должности. Наутро дивизия Корнилова была разбита и отброшена назад, и лишь 12-я кавалерийская дивизия своей атакой спасла 48-ю пехотную дивизию от полного разгрома, при этом дивизия Корнилова потеряла 28 орудий и много пулеметов. Я хотел тогда же предать его суду за неисполнение моего приказа, но заступничество командира корпуса Цурканова избавило его от угрожавшей ему кары».

Урок не пошел впрок Корнилову. В ноябре 1914 г., когда происходило наступление Юго-Западного фронта, 24-му корпусу, в который входила дивизия Корнилова, «было приказано, – по словам Брусилова, – не спускаться с перевала, но тут генерал Корнилов опять проявил себя в нежелательном смысле: увлекаемый жаждой отличиться и своим горячим темпераментом, он не выполнил указания своего командира корпуса и, не спрашивая разрешения, скатился с гор и оказался, вопреки данному ему приказанию, в Гуменном; тут уже хозяйничала 1-я сводная казачья дивизия, которой и было указано, не беря с собой артиллерию, сделать набег на Венгерскую равнину, произвести там панику и быстро вернуться. Корнилов возложил на себя, по-видимому, ту же задачу, за что и понес должное наказание. Гонведовская (венгерская. – Прим. авт.) дивизия, двигавшаяся от Ужгорода к Турке, свернула на Стакчин и вышла в тыл дивизии Корнилова. Таким образом, он оказался отрезанным от своего пути отступления; он старался пробиться обратно, но это не удалось, ему пришлось бросить батарею горных орудий, бывших с ним, зарядные ящики, часть обоза, несколько сотен пленных и с остатками своей дивизии… вернуться тропинками».

Брусилов был вне себя от гнева. Он вспоминал: «Тут уж я считал необходимым предать его суду за вторичное ослушание приказов корпусного командира, но генерал Цурканов вновь обратился ко мне с бесконечными просьбами о помиловании Корнилова, выставляя его пылким героем и беря на себя вину в том отношении, что, зная характер Корнилова, он обязан был держать его за фалды, что он и делал, но в данном случае Корнилов неожиданно выскочил из его рук. Он умолял не наказывать человека за храбрость, хотя бы и неразумную, и давал обещание, что больше подобного случая не будет. Кончилось тем, что я объявил в приказе по армии и Цурканову, и Корнилову выговор».