Мифы о русской эмиграции. Литература русского зарубежья

Из более второстепенных лиц живым кажется дед Евлалии, князь Столетов, аристократ старой школы, с нескрытыми недостатками, но все же привлекающей нашу симпатию своими умом, культурой и верностью долгу. A кроме них, живут как бы сами по себе многие эпизодические лица, вроде разбитной служанки Аннушки и пройдохи-журналиста Балотина. Главный же герой книги, как мы уже сказали выше, это отраженная в ней эпоха…

«Возрождение» (Париж), рубрика «Среди книг, газет и журналов», март 1956, № 51, с. 148–149.

Александр Буров, «Бурелом», том II

К вашему удовольствию, второй том романа не слабее первого, – как это часто бывает, – a значительно сильнее. Чувствуется, что автор, войдя в работу, преодолел многие трудности, мешавшие ему вначале.

И во втором томе можно найти недостатки, и в стиле, и в композиции. Но они отступают на второй план перед отдельными прекрасными страницами, и перед интересом общей задачи романа.

Самое, пожалуй, замечательное в нем – это живость и интенсивность, с какой воспроизведена атмосфера последних лет перед революцией, особенно во всем, что касается мира биржевиков, журналистов, писательской богемы и высшего общества. С большим знанием дела, сжато и ясно, показаны коммерческие махинации, расцветавшие во время войны, вроде истории с акциями Парвиайнена.

Нельзя отказать в реальности и сатирическим фигурам, вроде либерального адвоката Грузенклетса.

Но несколько отрывков романа, подымающихся до высоты трагического пафоса, связаны, в большинстве случаев, с двумя фигурами, наиболее близкими сердцу автора, двумя убежденными и мужественными защитниками идеи монархии: молодым офицером Илларионом Иславиным и старым сановником, князем Столетовым.

Они оба не так уж много страниц занимают во втором томе «Бурелома», но отчетливо чувствуется, что они – центр действия. Именно их психология, их переживания выдвинуты вперед, заставляя даже отступить в тень героев, игравших главную роль в первом томе – Димитрия Иславина н его жену Евлалию.

Кульминационный пункт, где лучше всего раскрывается душа Илариона, – это его речь на новогоднем обеде, когда он бросает в лицо левым слова:

«Я обвиняю вас в злостном и насильственном навязывании бесхитростному русскому народу сугубо материалистических идей легкого обогащения и физических самоуслаждений. Не свободу готовите вы русскому народу, сытому царским житным пшеничным хлебом, свининой, салом и телятиной, а готовите ему долголетнее закрепощение, гроб и кнут раба и уже не измышленное, а полное духовное "замордование"».

Если эта горячая, негодующая, несколько бессвязная речь прекрасно выражает пылкий характер двадцатилетнего энтузиаста Иллариона, его дед Столетов оказывается в центре другой, не менее значительной сцены.

В ставке он беседует наедине с Государем, который в тоске спрашивает его: «Где тут поблизости найти хоть одного праведного, волевого, сильного русского человека?». Старый князь просит Царя назначить диктатора и радикальными мерами подавить начинающуюся революцию.

Но Император отказывается… Он думает о миллионах погибших на войне: не довольно ли и этих жертв! Ветер обреченности дует над ним, и Столетов, в котором годы не угасили мужества и не подавили воли, склоняется перед неизбежностью, перед силой рока.

Оба главных положительных персонажа у Бурова, Илларион Иславин и князь Столетов, – образы глубоко трагические. Они верят в свой идеал, они готовы отдать за него жизнь. Оба они умны, энергичны, обладают решительностью и организационными способностями. У них есть богатство, связи, верные друзья. Но судьба – против дела, которому они служат.

Кровавый зверь большевизма должен победить, на горе России и миру. Они лучше понимают природу этого чудовища, чем все их окружающие, – но, как Кассандра, не могут ничего изменить.

Иллариону выпало на долю начинать жизнь, а князю Столетову заканчивать, в момент, когда вся красота и величие старой России, великой христианской державы с тысячелетними традициями, стоявшей, казалось, на пороге блестящего будущего, рушатся в бездну… Второй том «Бурелома» оставляет их на этом пороге, перед лицом близящегося ужаса, когда мужественному человеку остается одно: умереть в борьбе…

Но как они будут бороться? Как развернется деятельность созданной Илларионом антибольшевистской организации? Это мы надеемся узнать из следующего тома…

«Возрождение» (Париж), рубрика «Среди книг и журналов», ноябрь 1956, № 59, с. 144–145.

Александр Буров, «Бурелом», том III