Мифы об идеальном человеке. Каверзные моральные дилеммы для самопознания

По определению, золотая середина предусматривает для каждой добродетели как верхний, так и нижний пределы: пороки, находящиеся на высшей и низшей чаше весов. Слишком храбрый солдат поведет себя опрометчиво и глупо, если бросится один навстречу целой армии, а тот, у кого нет мужества, испачкает штаны при первых признаках неприятностей и бросит товарищей. Опять же, идеальное количество каждой добродетели — это теоретически идеальный баланс между избытком и недостатком. Так что представим себе не весы, а перетягивание каната. Как вы знаете, в центре веревки есть флажок, и он постоянно смещается то в одну сторону, то в другую, по мере того как та или иная сторона одерживает верх. Команды — пороки, такие как трусость и опрометчивость, а флаг — золотая середина, мужество. Если царит равновесие, флаг находится в самом центре между этими двумя пороками благодаря равному натяжению веревки с каждой стороны. Но если один или другой порок начинает тянуть сильнее и флаг немного смещается в его сторону, то нужно потянуть за противоположный порок. Итак, золотая середина предполагает, что мы будем вести себя отчасти «порочно», чтобы поддерживать баланс добродетели. Человек, ищущий золотую середину мужества, например, должен время от времени проявлять трусость, потому что, если он этого не сделает, он может стать слишком опрометчивым.

Эдит Холл, профессор классической литературы в Королевском колледже Лондона, отлично объясняет подобный взгляд на Аристотелеву золотую середину:

Я считаю, что мои худшие недостатки — нетерпение, безрассудство, чрезмерная прямота, эмоциональные крайности и мстительность. Но идея Аристотеля о «золотой середине» объясняет, что все это прекрасно в умеренных количествах. Люди, никогда не проявляющие нетерпения, ничего не добиваются; жизнь тех, кто никогда не рискует, очень ограниченна; люди, уклоняющиеся от истины, которым несвойственно выражать ни боль, ни радость, — психологически и эмоционально отсталые, обделенные; а те, у кого нет желания поквитаться с теми, кто навредил им, либо обманывают себя, либо недооценивают[167].

Другими словами, Аристотель не требует, чтобы мы были совершенными маленькими добродетельными святыми, постоянно улыбались, никогда не теряли самообладания и льстили своим учителям. Такой человек потерпит неудачу в попытках стать мистером или миссис Совершенство в любой добродетели. И подобные люди ужасно бесят. А еще с ними скучно. Кто захочет тусоваться с парнем, который вечно сидит весь такой совершенный, всеми командуя? Или, что еще хуже, никем не командуя, ведь он настолько совершенен, что никогда и никем не станет командовать. Как он смеет не командовать нами?! Да он хуже всех!

Извините. Дело в том, что нам нужны «несовершенные» качества, если они проявляются в необходимом количестве, чтобы служить на пользу, не вредят, удерживая нас между «чрезмерно» и «недостаточно». Для Аристотеля все эти действия, поиски и определение верного направления имеют одну цель: приблизиться к состоянию «благополучия». Но для меня в этом есть своего рода дополнительная и более прагматичная выгода: возможность или даже необходимость отчасти порочного поведения, пока мы ищем добродетель, что снимает с нас груз. Если прибегнуть к еще одной метафоре, связанной с досугом, то этика добродетели действует подобно автоматическим бортикам для детей на дорожках для боулинга, чтобы шары не скатывались в поддон: если мы слишком далеко зайдем в каком-то направлении, стремление найти золотую середину отбросит нас в другую сторону. Если знать, что нам не нужно быть абсолютно смелыми, или совершенно добрыми, или невероятно щедрыми, то уже задача стать лучше не кажется невозможной.

Не жертвуйте своей жизнью ради случайного скрипача