Мифы, предания и сказки фиджийцев

Эти слова имели другой смысл. Ведь на зама всегда сидят женщины, им не подобает сидеть на ката[330]. И потому, раз вождь сказал: "Идите посмотрите, не осталось ли на зама банановых черенков", — это означало: "Убейте какую-нибудь из женщин, и мы ее съедим".

Один юноша взял палицу и пошел к женщинам. А те уже столпились на зама в ужасе, ведь до них долетели слова вождя. Юноша высмотрел Талинго (<сomment>4 Значение имени неясно. Л. Файсон переводит его как "забытая", что сомнительно.), дочь Такапе, подозвал ее палицей и сказал:

— Идем, Талинго, тебя зовет вождь.

Она встала, прижимая к груди младенца, и медленно-медленно пошла на корму, где сидел вождь. Вот уже поднялась над ней палица — и тут с громким криком она спрыгнула в океан и скрылась под водой вместе с младенцем.

Вождь приказал:

— Копье, копье! Подать мне копье! На этот крючок рыбка и попадется! — захохотал дико, потряс копьем и ступил вперед, к самому борту. Стал высматривать ее в воде: вот-вот покажется.

А она нырнула под лодку, схватилась за крестовину между зама и ката и замерла, скрытая между корпусами лодки.

Те в лодке ждали, ждали, а потом решили:

— Акулы ее съели. И ее, и младенца. Так что опа не вынырнет никогда.

А Талинго решила прятаться до темноты. Из укрытия услышала она свист и стук палицы, слышала последний крик жертвы, слышала, как юноши переговаривались, пока готовили мбокола. А было так. Тот юноша, Фаха, спросил вождя:

— Что же нам теперь делать, кого еще выбрать? Эту женщину съели акулы, а мы по-прежнему голодны.

Тут вождь посмотрел на него гневно и закричал:

— Да, голодны. И съедим мы тебя! Это ты упустил ее, ты дал ей уйти.

С этими словами он прошил его своим копьем, а потом еще и еще раз вонзил в него острие копья. Тут-то Талинго и услышала предсмертный крик и удар жуткой палицы.

Когда стемнело, она неслышно выплыла, поплыла, а с собой взяла балансир лодки. Никто не заметил этого: все были заняты едой. Она положила дитя на балансир, сама уцепилась за его стержень, и вот уже волны понесли ее в темноте неизвестно куда.

Четыре дня и четыре ночи держалась она на волнах, все время плакала, горевала, но исправно кормила младенца. Над ними кружили огромные птицы, она отгоняла их, и все же одна задела клювом ребенка и вырвала ему глаз. Четыре дня и четыре ночи несло их по волнам, а на рассвете пятого дня выбросило на риф у берега Оно. Тут Талинго собрала все силы, поднырнула под буруны и выплыла в лагуне. Проплыла через всю лагуну и выползла на берег близ Оно-леву. Держа младенца, она рухнула на землю под пальмой.

А в том поселке жил старик по имени Таусере. У него была жена Се-ни-рева. Дом их стоял пустой: у них не было детей. Тем самым утром они сошли на берег, собирались спустить на воду лодку и плыть за рыбой и тут увидели Талинго: она лежала под деревом и держала у груди младенца. Таусере наклонился над ней, воскликнул: "Кто это?!" — и тут же заплакал, потому что увидел: бедная женщина умерла, а младенец, которого она все прижимала к груди, спит себе спокойно.

— Се-ни-рева, жена, посмотри, как грустно, — плакал Таусере, и жена заплакала вместе с ним. Потом жена сказала:

— Это чужестранцы. С Тонга. Тонганская лодка погибла, а их вынесло сюда. О горе, горе! Она такая молодая, такая красивая. А ребеночек! Правду ты сказал, муж, грустно. Что делать, надо выкопать могилу и похоронить их.

Не успела она договорить, не успели они с мужем доплакать, как ребенок открыл глаза и улыбнулся им. Тут сердце женщины загорелось счастьем, она радостно вскрикнула, бросилась к ребенку и взяла его. Прижала к груди и засмеялась, а потом опять заплакала. И сказала так:

— Мой сын, мой сын. Настоящий сын, ты будешь мне настоящим сыном, ведь тебя послали мне духи. Посмотри, муж, на нашего сына. Нам не придется больше горевать, что наш дом пуст. Духи пожалели нас!

И тут она заплакала от радости.

Талинго похоронили на берегу, к которому она стремилась до исхода сил и к которому живым доставила свое дитя. А мальчика отнесли в поселок. Все пришли, стали спрашивать, откуда он, чей, а супруги всем отвечали одно:

— Это наш сын, наш настоящий сын. Духи прислали его нам по волнам, — и больше ничего не говорили.

Мальчик стал расти, вырос красивый лицом, ловкий на руку, скорый на ногу, добрый духом. С каждым днем он все больше радовал приемных родителей, и они благодарили духов за дар, принесенный океаном. Назвали они его Мата-ндуа, что значит Одноглазый; ведь одного глаза у него не было.

А Талинго лежала в могиле на берегу, и в сильный прилив волны накрывали ее. Часто по ночам, когда поднимался северный ветер, жители Оно слышали с берега горький плач и дрожали от страха. Когда этот скорбный звук долетал до дома супругов, мальчик начинал метаться и стонать во сне и по его щекам струились слезы.

Однажды, когда так было, старуха взяла его за руку и разбудила. Он проснулся в страхе, а плач прекратился.

Он посмотрел вокруг в yжace и закричал:

— Где же эта госпожа?! Где она?!

Приемная мать вся задрожала и спросила:

— Какая госпожа, сынок?

Он сказал: