Мифы Румынии

Лишь улегся спать,
Как увидел он
Необычный сон.
А с постели встал,
Мастерам сказал:
«Эй, вы, девять зодчих
С дюжиной рабочих,
До труда охочих,
Бросьте все дела —
Весть до нас дошла.
Пока ночью спал,
Чудный сон видал:
На княжей стене,
Привиделось мне —
Экая мура! —
Стоит немчура,
Фертом стоит,
Мне говорит:
Сколько б ни трудился,
Сколько б я ни злился,
Все равно вперед
Дело не пойдет,
Если не вмурую
В стену глухую
Женщину живую,
Мне иль вам родную!
Так что, мастера,
Приспела пора
Поразмыслить нам:
Если будем храм
Всем на удивленье
Строить для моленья,
То поклясться дружно
На иконе нужно
Солью и хлебом,
Жизнью и небом:
Всяк, придя домой,
Будет нем с женой.
Та, что первой встанет,
По росе в тумане
Раньше к нам придет,
Ту беда и ждет».

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что этой женщиной, конечно же, оказалась жена самого Маноле, Ана, – по одной версии легенды, беременная, по другой – с маленьким сыном на руках.

Маноле не может смириться с необходимостью замуровать собственную любимую жену. Он обращается с просьбами к Богу, просит послать на землю дождь и ветер, и Господь, сжалившись над мастером, выполняет его просьбы, однако ничто не может удержать Ану, и она приходит к мужу. И оказывается замурованной заживо.

Увидал Маноле,
Почернел от боли.
Сердце занялось,
Кровью облилось,
Грудь сдавила жалость,
И мольба прорвалась
Со слезой горючей,
Чтоб от неминучей
Беды упасти,
Смерть отвести:
«Сделай, боже, милость,
Чтобы разразилась
Буря – и сплошной
Дождь повис стеной.
Жена б ужаснулась
И домой вернулась.
Пусть жену другую,
Не мою, чужую,
В стену замурую».

Мастерам все удается – жертва принесена, и теперь ничего больше не рушится. Они успешно завершают строительство, и возведенный ими монастырь действительно превосходит все другие своей красотой. Негру Водэ радуется этому, однако он не хочет, чтобы мастера, которые, напомним, являются лучшими в мире, построили что-нибудь еще более шикарное для кого-то другого, и потому он приказывает подрубить строительные леса (по другой версии – убрать лестницы), чтобы мастера остались наверху и умерли от голода и жажды.

Тут Негру-водэ
Подумал, помолчал
Да и приказал
Лестницы убрать:
Век им вековать
Под небом, на крыше,
Что деревьев выше.
Пусть их ветер бьет,
Пусть их дождь сечет,
Пусть их голод гложет,
Жажда муки множит.
Смерть их успокоит —
Никто не построит
Храма для моленья
И для поклоненья,
Этого красивей,
Выше, горделивей!

Никто из мастеров не хочет медленно дожидаться собственной мучительной смерти, и потому они изготавливают себе крылья из деревянных дощечек, чтобы улететь на них с крыши. Что ж, деревянные крылья не могут сравниться с настоящими, и все мастера, включая Маноле, падают оземь и разбиваются. Там, где упали девять мастеров, появились черные камни. Там, где разбился мастер Маноле, возник белый камень, из-под которого забил источник – соленый, словно слезы Аны, которыми она плакала, когда ее замуровывали в монастыре.

А кто где упал,
Тут же камнем стал.
И бедный Маноле,
Мастер Маноле,
Как умел, так сладил,
Крылья изладил,
Где на землю лег,
Повелел там бог
Явиться кринице
С чистой водицей.

В народе говорят: если и сейчас приложить ухо к стене монастыря, можно услышать, как стенает и всхлипывает замурованная в нем душа жены мастера Маноле.