Миг счастья ускользающий

– Ну как? – Он глянул на Лену, чрезвычайно довольный собой.

– Неплохо, – похвалила она, – только репертуар у тебя какой-то детсадовский.

– Я еще могу «Полонез Огинского».

– Правда? – изумилась Лена.

– Вот, слушай. – Денис снова положил руки на клавиши. На этот раз фисгармония звучала совсем по-другому, глубоко и печально. В ее хриплых, жалобных вздохах отчетливо угадывалась знакомая, трогательная мелодия.

– Ты учился музыке? – спросила Лена, когда он закончил играть.

– Очень давно, и всего два года.

«Фантастика, – подумала она, – и как это не вяжется с тем образом, который он пытается создать! Узнать бы о нем хоть капельку правды! Хоть чуточку, самую малость».

Из вестибюля вдруг послышался шум. Громко скрипнула дверь, прошаркали чьи-то шаги, раздалось приглушенное покашливание. Лена испуганно схватила Дениса за рукав.

– Кто-то вошел! Там кто-то есть!

– Спокойно, – он осторожно отстранил ее от себя, – не думаю, чтобы это были воры или грабители. Скорей всего, какой-нибудь бомж – увидел, что дверь открыта, и зашел поживиться.

– Бомж? – встревожилась Лена. – Он же грязи нанесет, потом не отмоешь! – Она решительно направилась к двери.

– Погоди, дай я сначала посмотрю. – Денис обогнал ее и потянул на себя ручку. Дверь распахнулась, и, к Лениному великому изумлению, перед ними на пороге предстал не кто иной, как Семен Ильич. Глаза его округлились от ужаса, борода клочками торчала в разные стороны.

– Елена Владимировна? Леночка! Вы?

– Я, Семен Ильич, я. Как вы меня напугали!

– И вы меня. – Директор мелкими, семенящими шагами зашел в зал и огляделся. – Слава богу, все цело. Я уж думал, воры забрались. Вы… что здесь делаете? – Он посмотрел на Лену с недоумением, затем его взгляд остановился на Денисе. – А это кто?

– Это… это наш сосед, – поспешно проговорила Лена. – Он студент, учится на факультете журналистики. Я хочу, чтобы он написал статью о том, что происходит с музеем. Вот, взяла его сюда просмотреть. – Она тараторила без передышки, опасаясь, как бы Денис не надумал вступить в разговор и не ляпнул, по своему обыкновению, что-нибудь невообразимое.

– Журналист? – задумчиво переспросил Семен Ильич, теребя пальцами бороду. – Да что в них толку, в этих журналистах? Они сейчас все продажные.

– Не все, – заверила его Лена, – Денис порядочный. Он сможет написать правдивый очерк, это привлечет к нам внимание.

Краем глаза она видела физиономию новоявленного «журналиста» – выражение ее было непередаваемым. Лене, однако, стало не до церемоний: появление Семена Ильича явилось для нее громом среди ясного неба. Приходилось спасать положение, хотя бы ценой наглого вранья.

Озабоченное лицо директора немного разгладилось. Он оставил в покое бороду и приблизился к ним.

– Что ж, Елена Владимировна, возможно, это наш последний шанс. В мэрии письмо рассматривать не стали, передали в префектуру. Сегодня утром я был на приеме у заместителя префекта. Ситуация патовая: музей считается изжившим себя и нерентабельным. Фирма же «Вегус», напротив, очень выгодна району. Выводы делайте сами.

– Это что, окончательное решение? – тихо проговорила Лена.

– Пока не окончательное. – Семен Ильич достал из-за пазухи скомканный платок и промокнул им лоб. – Они, паршивцы, тянут резину, ни вздохнуть не дают, ни добивают. Пытка египетская, ей-богу! Я ведь, Леночка, чего сюда пришел? Не сидится дома: тошно, хоть на стенку лезь. И давление скачет – то нормальное, то за двести. Маруся хочет того… в больницу меня. А я не могу! – Голос Семена Ильича задрожал и стал срываться. – Куда я в больницу, если тут такое… такое творится.

Лена почувствовала, как к горлу подступает комок. Ей было до ужаса жаль старика, себя саму, Томку, изо всех сил пытающуюся сохранить оптимизм и браваду, сердитую бабу Дашу. За годы работы в музее они стали одной семьей, и теперь ей грозила гибель, разрушение, крах.

– Семен Ильич, – проговорила она, стараясь сдержать слезы, – я понимаю. Я и сама… потому что так же, как вы… – Лена не договорила, опасаясь, что разревется. Семен Ильич, однако, понял, что она хотела сказать. На его губах возникла дрожащая, жалкая улыбка, он часто и мелко закивал.

– Да, да, да… – Его рука суетливым и неуклюжим движением скользнула за пазуху. В то же мгновение Денис резко толкнул Лену.

– Эй! – рассердилась та. – Поосторожней нельзя? Ты… – Она вдруг замолчала, с ужасом глядя, как Семен Ильич медленно оседает на пол. Вовремя подоспевший Денис ловко подхватил его, прижал к себе.

– Скорее, – отрывисто скомандовал он, – тащи стул или еще что-нибудь.

– Что… что с ним? – пролепетала Лена.

– Черт его знает. Сердце, наверное. Или, чего доброго, инсульт. Давай живей.

Опомнившись, она кинулась к окну, где стояла обитая бархатом банкетка, схватила ее и поволокла. Вдвоем они усадили Семена Ильича, Лена осторожно поддерживала его голову, Денис быстро и умело расстегнул ворот его рубашки, нащупал в кармашке капсулу с таблетками, вынул одну, сунул ему в рот.

Постепенно Семен Ильич приходил в себя. Серое лицо чуть порозовело, взгляд сделался осмысленным, губы зашевелились.